Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7
Шрифт:
Фурсова мы, привычным делом, поместили внизу, в пустой еще оружейной комнате. Там его, связанного, усадили в угол, и Фима закрыл тяжелую дверь на замок. Фурсов медленно приходил в себя к тому моменту. Правда, он все еще не избавился от дымки, что была у него в голове после удара наганом.
Когда мы спустились к ФСКшнику, тот явно уже очухался. Сидел теперь хмурый на полу, прижавшись к стенке у пустой оружейной пирамиды.
Первым к нему зашел я, следом в оружейную ступил и Волков. Остальные страховали снаружи, так, на всякий
Смурной, как туча, Фурсов, увидев нас, будто бы развеселился. Понимал я, что это его «веселье» было напускным. Что старался он оставаться невозмутимым в нашем присутствии. Держаться так, будто ему все не почем. Будто сломить ФСКшника мы не сможем. Ой… как же он ошибался…
— Вот и вы, — гаденько улыбнулся Фурсов. — Спелись уже. А я, грешным делом, думал, что ты, дядь Сереж, Летова пристреляешь. Совсем как Васю.
— Ты, видно, другом его считаешь, этого Васю, — начал Волков холодно, — а я бы на твоем месте…
— Тихо, — остановил я Волкова, подняв руку. — Не гоните коней. Рановато еще.
Я был почти уверен, что бить Фурсова бесполезно. Он явно был крепким мужиком. Когда мы притащили его сюда, то обыскали, стянули куртку и свитер, чтобы проверить, нет ли у него на теле какой-нибудь интересной «аппаратуры». Фурсов был чистым. Да только я заметил, что толстые его руки испещряли жуткие шрамы. Казалось, мужика когда-то серьезно пытали. Выглядел Фурсов матерым, ничего не скажешь. И даже его глупые ужимки не сбивали меня с толка.
— Вопросы у нас к тебе есть, — пошел я к Фурсову.
Фурсов заглянул мне в глаза. Улыбнулся. Взгляд у него при этом остался злобным, словно у зверя. Казалось, дай ему волю, и Фурсов набросится на меня, вцепится в горло, чтобы перегрызть его собственными зубами.
— У меня к вам тоже, и че? — Хмыкнул Фурсов.
— Ну, может быть, и задашь потом, — я тоже гаденько улыбнулся. — Глядишь, и ответим.
— А ты шутник, Летов, — протянул он как-то зловеще.
Я обернулся к Волкову. Тот молчал, глядя на меня в ответ. Перед тем как спуститься к Фурсову, мы решили сыграть в старое доброе «хороший полицейский, плохой полицейский». Если раньше, в подобных играх, чаще всего плохим был я, тот теперь Волкову выпала эта роль. У меня же были другие планы относительно пленного.
— Если ты считаешь, что Неронов подговорил Черемушкинский напасть на Фурсова, — сказал мне тогда Волков, — что он хотел вывести его из игры, то не говори ему этого. Рано пока. Черт его знает, как он отреагирует. Вдруг уйдет в отрицалово.
— Я посмотрю по ситуации, — ответил я Волкову.
Я приблизился к связанному разведчику. Опустился рядом с ним на корточки. Пару мгновений мы с Фурсовым сверлили друг друга взглядами.
— Ты ведь не знал о пистолете, верно? — Спросил я.
— Знал, конечно, — пожал плечами он. — ты что, думаешь, меня отправили в Армавир и не сказали, зачем я еду? Чего ты хочешь добиться, Летов? Смерти я не очень боюсь. По мне,
— А предательства? — Спросил я, с улыбкой.
— Предательства? — Рассмеялся он наигранно.
Вдруг меня одернул Волков. Он приблизился, похлопал меня по плечу, отойдем, мол. Я встал, и мы отправились в дальний угол.
— Мы же договорились ему ничего покамест не рассказывать, — сказал Волков угрюмо.
— Эта скотина — разведчик, верно? — шепнул я.
— И что?
— А то, что вы и сами знаете, что делают с разведчиками, когда те попадаются.
— Перевербовывают, — задумчиво ответил Волков. — Ты что… Хочешь?
— Именно, — я кивнул. — Вот этим мы с вами сейчас и займемся, Сергей Константинович.
Глава 10
— Фурсов — калач тертый, — с сомнением посмотрел на пленного Волков. — Он догадается, чего мы хотим. Тогда пойдет в полнейший отказ.
— Я предполагаю такой вариант, — я кивнул. — Да только у меня есть мысли по этому поводу.
— И какие же?
— Попытаемся ему надавить на эмоции. Скажем, что Неронов хотел его придать. У нас на руках все карты: что про пистолет Фурсов не знал, что Неронов, без его ведома напал на черемушкинских. А еще, попробуем прервать.
— Прервать? — Волков задумчиво нахмурил свои густые брови.
— Скажем, что это Неронов подговорил бойцов чемушкинских на то, чтобы они напали на Фурсова у Кулыма в кабинете. А вы подтвердите.
— Могу сказать ему, что мне перед смертью все выдал племянник, — сказал Волков. — Однако Фурсов не так прост. Сразу сотрудничать не станет.
— Сразу, может, и нет. Да только все это заронит в его душе зерно сомнения. Тогда уже дожмем.
Волков хмыкнул. Глянул на меня с гораздо большим доверием в глазах. Теперь в его взгляде читалось кое-что еще — уважение.
— А знаешь, Витя, это может сработать. Фурсов — крепкий мужик. Крепкий, но есть у него одна слабость.
— Слабость?
— Он лично предан генералу. Зависит от него сильно. Если подумает, что генерал его решил вывести из игры, может запаниковать. Тогда он будет уже наш.
— Ну вот и хорошо, — я оглянулся на Фирсова.
ФСКшник сидел у стены, протянув связанные ноги. Сидел он немного боком, потому что скрученные за спиной проволокой руки не давали ему возможности удобно прислониться всем телом.
— Тогда теперь ваша очередь его тормошить. Давайте с ним пожестче.
Волков хмыкнул в ответ. Потом он направился к Фурсову. С ходу пнул его ботинком по голени. Фурсов вздрогнул от неожиданности, но на лице его не дрогнул ни один мускул. ФСКшник старательно демонстрировал нам, что ему плевать на любую боль.
— Ну что, — присел Волков на корточки рядом с ним. — Будешь молчать, или как?
— А чего мне вам рассказывать? — Усмехнулся Фурсов.
— Значит, считаешь, что рассказывать нечего?