Моя по контракту

Малиновская Маша

Сливаем друг другу из бутылки на руки. Я ещё умываюсь, приглаживаю волосы. Буря внутри улеглась. Не зря говорят, что труд облагораживает человека.

Устала и хочется есть. Сегодня был нервный день, который уже уступил место сумеркам. Хочется домой в душ.

— Куда собралась? — Грачёв ловит меня за запястье, когда я уже берусь за ручку дверцы. — Мы не весь план ещё выполнили.

Тянет к себе, припечатывая к груди. А потом разворачивает меня к себе спиной, подталкивая к капоту машины, и заставляет забыть и о тяжёлом дне, и о моей ревности,

и о ёлках, и даже о том, что нас, наверное, видно с трассы, пусть и сумерки сейчас.

Полчаса спустя сажусь в машину и морщусь. Внутри прилично саднит, кожа на ягодице горит.

Стас — засранец. Сказал "отдеру на капоте" и именно это и сделал. Отодрал, иначе не скажешь. Нет, можно и иначе, но будет звучать ещё грубее и сути особо не изменит.

На капоте, недалеко от трассы, сначала мне показалось хулиганством, но потом я поняла, что это воспитательный момент.

Грачёв уложил меня грудью на капот, приспустил до колен джинсы с трусами и оттрахал меня как сам захотел. Несколько раз провёл смоченными в слюне пальцами по промежности, а потом толкнулся цельным глубоким толчком. Мягко, но сразу на всю длину. Выждал пару секунд, благосклонно разрешив привыкнуть, а потом сразу взял быстрый темп без передышки и отпустил уже когда кончил. Он. Не я. Ещё и кожу на ягодице сжал ладонью прилично.

Потом застегнул штаны и предложил садиться в машину и ехать домой.

А мне, между прочим, близость всё ещё туговато даётся, а уж тем более, если так.

Поджимаю сердито губы и пристёгиваюсь. Возбуждённой, но неудовлетворённой плоти неуютно в тесных джинсах. Зато Стас, смотрю, спокоен и доволен жизнью.

Демонстративно отворачиваюсь к окну, вновь посетовав про себя на потерянные наушники. Пусть не думает, что я его теперь подпущу к себе в ближайшее время. Нет уж, Грачёв, дрочи теперь.

Дома я едва уже волочу ноги от усталости. Но хочется есть. Стас уходит в душ, а я обшариваю холодильник. Ещё осталось немного рагу и есть свежие овощи. Нарезаю салат и разогреваю рагу в микроволновке, раскладываю на две тарелки и ставлю на стол. Быть обиженной — не значит оставить его голодным, хотя он меня там на капоте оставил. Но пусть ест в одиночестве. Своё я съедаю ещё когда он в душе.

Когда становлюсь в кабину сама, аж вздрагиваю от удовольствия, пуская по коже горячие струи. Блаженство.

Переодеваюсь и забираюсь в постель. Сажусь, чуть подтянув колени и пристроив на них планшет. Немного почитаю и спать.

Грачёв возвращается в спальню, начинает раздеваться.

— Долго будешь дуться, Змеевна? — ему, кажется, весело.

Горю желанием выстрелить ему фак, но не решаюсь. Сначала. А потом… выстреливаю фак, продолжая смотреть в планшет. Тишина в ответ слегка обескураживают, и я поднимаю глаза на Стаса.

Он стоит у изножия кровати, сложив руки на груди, и смотрит прищурившись.

Ой.

— Ася, — говорит спокойно. Даже слишком. — Я тебе сейчас этот палец в задницу засуну. А лучше не палец. И не только в задницу.

Смелость моя даёт слабину, потому что я не уверена

на сто процентов, что он угрозу не исполнит.

— Иди ко мне, — становится коленями на постель, уже оставшись в одних боксерах, и тянет за покрывало.

— Нет.

— Нет?

— Нет!

— Это ещё почему?

— Потому что ты, Стас, — животное. Был груб и…

— Не дал кончить? — вижу, что забавляется, едва сдерживает улыбку, за что хочется его треснуть. — Ну раз животное, ты, как эколог, просто обязана меня приласкать.

— Я эколог, а не зоолог.

Грачёв хватает меня за щиколотку и тянет на себя, заставив вскрикнуть от неожиданности. Наваливается сверху, игнорируя, что мой планшет падает на пол, и заключает в ладони лицо.

— Это было в назидание, Змеевна, но ты прошла инициацию грубым сексом и теперь тебе положен твой приз.

Прищуриваюсь, глядя ему в глаза и ожидая подвоха.

Стас чуть приподнимается и сдёргивает покрывало, что между нами. Опускается ниже и, подцепив резинку моих пижамных шорт, тянет их вниз. А потом спускается и сам поцелуями, разводит мои ноги и приникает ртом к промежности.

Ладно, я почти прощаю его. Прям совсем малость.

О!

Моё твёрдое решение не стонать его имя, а тихо сопеть летит к чертям. От глубокого надсадного дыхания горит горло, а то что происходит там внизу, под его губами и языком, и вовсе описанию не поддаётся.

После оргазма мне хочется просто не открывать глаза. Так и уснуть. Но надо бы хотя бы трусы надеть.

И для начала хотя бы дыхание выровнять.

Стас прикрывает меня покрывалом и ложится рядом. Мягко целует, и я ощущаю на его губах свой немного пряный вкус.

— Следующий заход ртом твой, — шепчет Грачёв мне на ухо.

Я понимаю о чём он, но отреагировать сейчас не могу. Все чувства притуплены, а тело пребывает в неге блаженства. А потом меня затягивает в сон.

* * *

Утром я снова просыпаюсь в одиночестве. Потягиваюсь и ощущаю, как внизу живота тянет. Я вчера так и не заставила себя надеть нижнее бельё. Уснула до самого утра.

От Стаса вижу в мессенджере сообщение, открываю, но там только смайлик. Точнее два — змейка и сердечко.

Вообще, это мило. И приятно. Ну ладно, мне очень-очень приятно!

Я отвечаю ему тоже смайликами: чашечкой кофе и воздушным поцелуйчиком. Я вообще-то тоже иногда могу быть милой.

Правда, мы вчера так и не поговорили без эмоций. Может, в принципе, и всё сказали. Я верю ему, что у них с Евой всё кончено. И согласна, что пойти на вчерашний митинг было решением необдуманным и поспешным.

Инне пишу сообщение, в котором извиняюсь, что сегодня не пойду. Она отвечает, что разочарована, но принимает моё решение. А потом звонит через два часа, за которые я успеваю приготовить оладьи и накормить Леди мышками. Оказывается, мы обе забыли, что она положила в мой рюкзак вчера свой второй телефон. Договорились, что подъедет к моему дому часа за два до митинга, и я ей вынесу телефон.