Моя по контракту

Малиновская Маша

Среди народа начинаются волнения. Замечаю, что Олег и ещё несколько парней ходят среди людей и что-то говорят, а те начинают перешётываться. Возмущения растут и крепнут. Слышны уже крики и требования не только связанные с экологией, но и вызванные недовольством властью города в целом. Люди ругают управление завода и администрацию города за уровень жизни, зарплат, за высокие цены на коммунальные услуги.

— Вы нас игнорируете? Мы вернёмся завтра! — выкрикивает женщина в громкоговоритель.

—

Расходимся. Завтра в это же время. Мы их достанем, — как чёрт из табакерки появляется Олег.

Толпа начинает рассасываться. Если честно, такое скопление возмущённого народа начало пугать меня. Кто-то случайно толкает, зацепив за рюкзак, и я едва не падаю.

— Осторожнее, дура! — тут же прилетает.

Я молча отворачиваюсь, пытаясь высмотреть Инну, но нигде её не вижу. Понемногу площадка перед проходной завода пустеет, народ расходится, но всё равно ещё людно.

— Менты! — вдруг выкрикивает кто-то и начинается суматоха.

Какая-то девушка визжит, сыплется отборный мат. У меня начинает кружиться голова, хочется быстрее выбраться с площади, свернуть на одну из улиц. Открытое пространство, заполненное возмущёнными паникующими людьми — страшное место.

Я тороплюсь и выдыхаю свободнее, спустившись на проспект, что ведёт в сторону старого рынка. Но именно сюда и устремляется основной поток людей, не одна я такая умная.

Так, Ася, соберись и успокойся. Надо выйти на остановку зайти в кафе, вызвать оттуда такси.

Но владельцы кафешек же не идиоты. Как только началась заварушка, они позакрывались от греха подальше.

Из узкой улочки прямо, что примыкает к проспекту, прямо когда я прохожу, выныривает чёрная иномарка.

— Бегом в машину, — слышу знакомый сердитый голос, которому сейчас очень радуюсь.

Ныряю на переднее сиденье и захлопываю дверь. Грачёв выворачивает руль, кому-то сигналит, петляет, и вот спустя несколько минут мы выезжаем на более свободную дорогу. Он перестраивается и набирает скорость. Смотрит в лобовое, сжав челюсти. Злится.

А я тоже злюсь, вообще-то! И сама бы добралась. Не стоило бросать свою Еву ради какой-нибудь там жены.

Пристёгиваюсь и складываю руки на груди. Наушники, жаль, в толпе потеряла.

Замечаю, что Стас ведёт автомобиль не в сторону дома. Может, трасса перекрыта и решил ехать по объездной? Он иногда так делает, быстрее получается.

Но едва мы выезжаем за стеллу города, он сворачивает к лесополосе и тормозит в "зелёном кармане". Выходит на улицу, хлопнув дверью, и закуривает, оперевшись бёдрами на капот.

Ну и что за концерт? Пусть там сам с собой попсихует, а я в машине останусь.

Наблюдаю за Грачёвым, который к моему огромному удивлению что-то оттуда достаёт и кладёт на землю, а потом ещё достаёт… лопату.

У

меня вырывается нервный смешок. Уж не прикопать он меня тут решил, такую вот неудобную жёнушку.

— Выходи, — открывает мою дверь и кивает наружу.

— Не хочу.

— Выходи давай.

Делать нечего. Если решил пристукнуть лопатой, то снаружи хоть убежать попытаться можно.

Ну а вообще, не особо всё это смешно.

— Держи, — втыкает лопату перед моими кроссовками.

— Зачем это?

— Ты хотела быть экоактивной? Вперёд. Вот лопата, вот саженцы. Сажай деревья.

То, что он достал из багажника, а мне из машины было не видно, это тонкие саженцы деревьев. Ёлочки.

— Стас, ты дурак?

— Дурак. Потому что решил, что если тебе объяснить, то ты поймёшь и не будешь делать глупости. Я же просил не ходить! — начинает психовать вслух, а не пассивно, как в машине. — Неужели ты не понимаешь, что для нас это конфликт интересов? Ася, юридически ты долевая владелица акций завода, который тоже осуществляет выбросы. Мы следим за этим, пытаемся быть в рамках относительной нормы, но тем не менее.

— А я оказалась дурой малолетней, — понимаю, что он прав, но внутри от злости и ревности вскипает кровь. — При чём во всём!

Тоже перехожу на повышенный тон. Сейчас бы этой лопатой ему!

— Не понял, — Грачёв ставит руки в бока и прищуривается.

— Всё ты понял, Стас. И не командуй тут мною. Любовницей своей иди командуй!

На последней фразе голос, предатель такой, подводит. Осталось только для полного позора тут разрыдаться.

— Я видела вас сегодня, — говорю уже спокойнее. — Вы так мило беседовали, не стала мешать.

Стас вздыхает и устало закрывает глаза ладонью.

— Ася, ты всё не так поняла. И спросить не подумала, да?

— О чём? Ты сказал, что с Евой у вас всё кончено. Солгал.

— Я не лгал. Всё действительно кончено. Но она попросила о помощи.

Игнорируя мой скептический взгляд, Грачёв рассказывает, с чем к нему обратилась бывшая. С одной стороны я всё ещё злюсь, а с другой мне становится стыдно.

Ну а что я должна была подумать?

— Ася, я дал тебе слово. Научись мне верить, пожалуйста.

По закону жанра, сейчас он должен был бы обнять меня, я бы разрыдалась у него на плече и с облегчением приняла поцелуй. А дома бы мы вместе приняли ванную и… Но что-то пошло не так.

— Бери лопату, пошли, малолетка, — поддевает, зная, как я ненавижу, когда он так меня называет.

— Мы будем сажать ёлки?

— Да. А потом я отдеру тебя на капоте, чтобы и думать забыла обо всяких глупостях.

Мы и правда сажаем ёлки. Шесть саженцев. Завтра Стас обещает привезти сюда воду и залить свежие лунки.