Моя прелестная роза
Шрифт:
— Может быть. — Он слегка похлопал ее по груди. — Но каким образом ты сумела переодеться в эту красивую рубашку? Или ты была в ней все время, пока происходила эта злополучная мелодрама, а я умудрился этого не заметить?
Она улыбнулась:
— Я встала посреди ночи, пошла к себе, переоделась и вернулась. Ты спал как убитый.
— Даже если бы здесь промаршировал целый полк, я навряд ли проснулся бы. Много месяцев я не спал так крепко. — Он хрустнул пальцами. — Я уже чувствую себя лучше. Руки и ноги почти перестали неметь, боль в животе вполне терпимая.
— Прекрасно. —
— Странно, но вчера вечером, когда я узнал, что смерть, во всяком случае, в ближайшем будущем, мне не грозит, я вдруг… весь онемел. Видимо, так свыкся с мыслью, что скоро должен умереть, что никак не мог переварить возможность другого исхода. — Он усмехнулся. — Но сегодня утром все изменилось. Я больше не страшусь смерти и ужасно как рад, что еще не пришло время покинуть этот грешный мир. — Он медленно провел рукой по ее боку, от плеча до бедра. — Однако эта неожиданная перемена означает, что мы должны пересмотреть наш брачный договор.
Она удивленно уставилась на него, все в груди заледенело.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда я сделал тебе предложение, то особо подчеркнул, что если наша совместная жизнь не заладится, ты сможешь через несколько месяцев все переиграть, построить свою жизнь заново. Ты как-то сказала, что мы будем снимать сливки с жизни. — Его рука задержалась на ее бедре, сквозь тонкое полотно своей рубашки она хорошо ощущала тепло его ладони. — Но теперь тебе предстоит жить со мной неопределенно долгое время, а это означает, что наряду со сливками тебе придется питаться также молоком, сыром и другими обыкновенными продуктами.
— Ах ты, нахал этакий! — громко возмутилась она. — И почему я не спихиваю тебя с постели на пол? Ты хочешь сказать, что теперь у тебя есть время хорошенько оглядеть ярмарку невест, поэтому ты можешь спровадить меня и выбрать себе более подходящую жену? Он вскинул на нее изумленные глаза:
— «Спровадить», как ты выражаешься, жену, даже при большом желании, почти невозможно, и излишне говорить, что такое желание у меня начисто отсутствует. И какая жена, по твоему мнению, подошла бы мне больше, чем ты?
Она пожалела, что затеяла этот разговор, но отступать было уже поздно.
— Такая, например, как Луиза. — Она сглотнула. — Жена, которую ты мог бы любить.
После недолгого молчания он спокойно сказал:
— Но я не любил Луизу, а она не любила меня. Мы оба были несчастны в этом браке.
— Я… я, вероятно, неверно поняла, что ты сказал — или не сказал — о твоей первой женитьбе, — недоуменно проговорила Розалинда. — Я думала, что ты любил ее так сильно, что любая другая женщина может быть для тебя только сожительницей.
— Неужели ты считаешь, что ты для меня только сожительница? Я обязан Джорджу Блэкмеру и долине смертной тени даже большим, чем полагал сначала. Я получил благодаря им бесценные уроки жизни. — Он пригладил рукой волосы. — Как типичный Кеньон, я не находил места
Его глаза потемнели: так сильны были испытываемые им чувства.
— Я влюбился в тебя с первого взгляда. И еще сильнее — с первого разговора. А после того как мы сблизились, я понял, что не хочу расставаться с тобой. Но только на пороге смерти, когда я так обессилел, что перестал даже испытывать физическое желание, я наконец полностью осознал, как много ты для меня значишь. — Он придвинулся к ней и поцеловал с неизъяснимой нежностью. — Я люблю твое тело, люблю твой ум, люблю твою душу. До сих пор я молчал об этом, но теперь заявляю совершенно официально. Я люблю тебя, Розалинда. И этих слов я никогда не говорил ни одной женщине.
Ее глаза широко открылись.
— Никогда?
— Вчера я сказал эти слова Клаудии. — Он улыбнулся. — Но по отношению к сестре они имеют другое значение.
Тепло, вдруг заполнившее ее сердце, быстро распространилось по всему ее существу, гоня залегшие кое-где холодные тени, о существовании которых она даже не подозревала. — Я тоже тебя люблю, — шепнула она. — Сначала я не решалась признаться в этом самой себе, а когда наконец решилась, то сочла, что не вправе обременять тебя этим признанием. Но в глубине души я всегда знала; что люблю тебя. И это — навсегда. Он опять ее поцеловал.
— Ты мое сердце, моя любимая, — мягко сказал он. — Я был на краю смерти, но зато нашел тебя, моя безупречная роза. Тепло его любви прогревало ее насквозь, но совесть все равно не позволила ей утаить то, что она думала.
— Поскольку для нас обоих это момент истины, я скажу тебе со всей откровенностью: я отнюдь не безупречна, хотя, видит Бог, и старалась стать таковой. Я прилагала все усилия, чтобы быть примерной дочерью, образцовой театральной распорядительницей. Я также хотела быть и безупречной женой для тебя: всегда ласковой, любящей и рассудительной. — Она поглядела на него с некоторым беспокойством, чувствуя себя страшно неуверенно и нуждаясь в его поддержке. — Я думаю, что смогла бы поддерживать эту иллюзию несколько месяцев, но, конечно, не долгие годы. Я вспыльчива, эгоистична и никогда не смогу стать безупречной. Предостерегаю тебя, чтобы ты не возлагал на меня слишком большие надежды.
Он рассмеялся, прижал ее еще крепче, так что изгибы ее тела слились с изгибами его собственного. Как жаль что его тело недостаточно сильно, чтобы излить ту яростную страсть, которая кипит в его душе. Скоро ли он окрепнет достаточно, чтобы вновь предаться физической любви?
Судя по его теперешнему самочувствию, это будет достаточно скоро.
— Хорошо, я внесу кое-какие поправки в свои слова. Ты не безупречна. Я уверен, что если подумаю неделю другую, смогу назвать по крайней мере пять-шесть свидетельств твоей небезупречности. — Он понизил голос до шепота: — Но ты идеальная женщина для меня.