Моя профессия спаситель
Шрифт:
— Ну вот и славненько, — возликовал полицейский, убирая исписанную бумагу в папочку, ту в папку побольше, а все это богатство запирая в сейф — страшный, облупившийся и исцарапанный, словно его уже пытались фомкой взломать. — Вот и ладненько. А теперь мы с вами и поговорить можем. По-дружески, не для протокола. Чтоб, значит, все сказанное дальше этого кабинета не пошло.
Следователь выразительно глянул на адвоката, тот в ответ пухлыми ладошками развел. А Ани остро почувствовала собственную ненужность, эдакую «лишность». Мужчины явно разговаривали на общем для них языке, а вот она совершенно ничего не понимала.
— Итак-с, — Май сложил руки на столе, сцепил пальцы в замок. — Понимаете,
— Бывает, — согласилась Анет. — А я-то тут при чем?
— А при том, милая девушка, что ублю… Прошу прощения, нехороший полицейский, который вашим делом занялся, у тех больших людей на посылках, — охотно пояснил следователь. — Даже и не на посылках, а так: принеси, подай, иди в… Не мешай, в общем. Но и он кое-что знает. Вот и выходит: он та самая ниточка, за которую я взяться могу. Раскрутим родного, никуда не денется. Тут у нас и попытка дело сфабриковать, и вымогательство взятки, и даже организация преступного сообщества! — Полицейский потянулся, погладив бок сейфа, как любимую собаку. — Согласен, формулировочка так себе, но мы попозже лучше придумаем.
— Какого сообщества? — подумав, уточнила Сатор.
— Ну как же? Банды, которая напала на вас и уважаемого доктора Нелдера, — даже вроде бы обиделся на такую непонятливость следователь.
— Так это он на нас?.. В смысле… Да зачем?!
— А тут просто, милая девушка, как и все гениальное или там медяк, — взгрустнул Май. — У этого уро… Прошу прощения, у этого нечистого на руку коллеги имеется сестра, а у сестры возлюбленный. И тот возлюбленный схильнул налево, роман, значит, закрутил. Ну сестрица и попросила по родственному: организуй, мол, так, чтобы этой девице — вам то есть, доктор Сатор — небо с овчинку показалось. Братец сначала просто попугать хотел, нервы помотать, потому дело с колечком украденным закрутил. Не завел, заметьте, дела-то никакого в действительности и нету, а закрутил. Чтоб вы, значит, испугались и уволились с глаз любимого долой. А, видишь, девица наша, новая-то возлюбленная не из пугливых оказалась.
— Да дело вовсе не в храбрости, — промямлила Анет. — Просто я не поняла ничего. И чем это могло грозить, тоже.
— Ну вот так вышло, — снова развел руками полицейский. — Только сестренка-то, которую любимый, то есть господин Нелдер, бросил, опять к братцу поскакала. А тот, не долго думая, поднапряг кой-кого из собственный подопечных. Он ведь такой шелупонью подзаборной и занимается, вот и поднапряг. Схема-то старенькая, но работающая. Пригрозил, толику денежек дал, те и расстарались. Да перестарались. То ли недопоняли, то ли кровь ретивая взыграла, то ли уж больно решительный отпор друг ваш дал, а получилось, как получилось. Это все, понятно, домыслы мои, ничем, кроме долгих лет безупречной службы, то есть опыта, не подкрепленные. Только я в таких вещах не ошибаюсь.
— Я так и не поняла, зачем вам это понадобилось? — Анет попыталась сглотнуть, смыть с изнанки горла прилипшую муть, но лишь сильнее затошнило. — И зачем вы тогда,
— Ну как зачем? — всплеснул руками Май. — Мне ж нужно было, чтоб вы бучу подняли, адвоката вон наняли. Бросились доказывать, что никакого колечка не крали и, вообще, к делу не причастны. А друга вашего сердечного порезали волки позорные, вам неизвестные. Вы же у нас дама приличная, да еще из такой семьи. Шуму могли поднять! — Следователь снова за щеку схватился. — Тут бы мы этого козленка… Хаос! Полицейского, то есть, и прижучили. Да и просто расшевелить вас хотелось, а то уж больно вы оторопелые были.
— Так почему вы мне все это прямо не сказали?
— Ага, скажи я вам, а потом любой адвокат дело мигом развалит! Мол, следователь Эйнер на свидетельницу давил, улики фабриковал. Да и не свидетель госпожа Сатор вовсе, а подставное лицо, гадким Эйнером наученное. Или сами бы в суде по чистоте душевной и глупости девичьей что-нибудь ляпнули. Тем более, обращались перед этим вы ко мне с личной просьбой. Обращались же, верно? А что я вам про нехороших людей сейчас рассказал, так это к доказательствам не пришьешь.
— Как у вас все складно выходит, — усмехнулся адвокат. — Только вот зачем шумиха понадобилась? Обычно такое наоборот тишком делают.
— А это уже, простите, тайна следствия, — неожиданно серьезно ответил Май и по столу ладонью прихлопнул.
— Все-таки вы… — не выдержала Ани.
Правда, на то, чтобы фразу не закончить, у нее мозгов хватило.
— Вы — это полицейские? — уточнил следователь, улыбаясь устало и совсем не брутально потер виски. — И, надо понимать, все-таки сволочи? Только ведь, доктор Сатор, мы с вами почти одно и то же делаем, в дерьме и крови копаемся. При таком-то чистыми да незапятнанными остаться сложно. А козлистось от профессии никак не зависит. Уродов везде хватает.
— Я, в отличие от вас, людей спасаю, — заявила Анет невесть зачем.
— А я их защищаю. Конечно, в меру своих скромных сил и возможностей. Адресочки-то, которые вы у меня просили раздобыть, возьмете? Или гордость не позволит?
Гордость, понятно, пискнула протестующе, но протянутый листок Сатор все же взяла, а вот благодарить за него не стала.
Оказывается, визиты в полицию способствуют не только развитию некоторой дезориентации, но и амнезии. По крайней мере, о том, что ее дядюшка дожидается, Анет забыла начисто. И не сразу вспомнила, зачем сама же его об этом просила и на кой велела цветы купить. А вспомнив наконец, не без труда переборола желание послать к хаосовым тварям и родственника, и букет, и саму идею, еще совсем недавно казавшуюся такой дельной. В конце концов, не зря же она столько раздумывала, стоит ли старикам вообще о существовании друг друга напоминать. Но ведь и сам Лангер заявлял: лучше жалеть о сделанном, чем не сделанном. Вот пусть и огребает собственную мудрость!
Хорошо уже, из больницы старушку уже выписали, и гостей она могла встретить во вполне авантажном виде — Ани же ее навещала. И «тетушка» была вполне бодра и собрана, принаряжена, деятельна, искренне радовалась возвращению домой, горевала о засохших во время ее отсутствия фиалках и пекла рассыпчатое, тоненькое, как листок пергамента, печенье, клятвенно обещая Сатор к следующему ее приходу собрать «по-настоящему приличный обед».
В общем, застать старушку врасплох Анет не боялась. Ну а дядюшка… По делам дураку и кара! В конце концов, его шевелюра все еще оставалась нетронутой. А вот предупреждать его племянница ни о чем не стала. Ведь вполне могло случиться так, что они просто не узнают друг друга, тогда ничего и городить не придется, не судьба. Потому она просто попросила Лангера проводить ее к новой подруге.