Моя профессия
Шрифт:
Таким образом, все пять наших первых постановок вне зависимости от количества сыгранных спектаклей и того, как они воспринимались зрителями, мне кажутся в разной степени неудачными.
Подделка
В первой части книги, рассказывая о замечательных кукольниках – Иване Афиногеновиче Зайцеве и его жене Анне Дмитриевне Тригановой, я говорил, что, как только организовался наш театр, мы пригласили их на работу. Я рассказывал также, что Иван Афиногенович не мог взять ни одной предложенной нами пьесы или текста для своего представления.
Спектакли, даваемые Иваном Афиногеновичем, игрались задолго до премьеры «Джима и Доллара» и юридически считались спектаклями нашего театра. Фактически это было не так. Мы помогли Ивану Афиногеновичу в восстановлении кукол и марионеточной сцены. Мы организовывали спектакли, но мы не имеем права приписать себе хоть какую бы то ни было долю авторства – ни драматургического, ни художнического, ни режиссерского.
Когда Иван Афиногенович умер, мы купили у Анны Дмитриевны кукол, которые стали ей не нужны. И никогда этими куклами не пользовались. Вместе с шарманкой Ивана Афиногеновича они находятся в нашем музее.
Но мы попытались сделать спектакль, похожий на спектакль Зайцева. И поставили «Наш цирк». В нем участвовали внешне другие, но технически почти так же сделанные акробаты, жонглеры, фокусники, танцоры, канатоходцы. Мы очень много играли этот спектакль, но ни в какую заслугу ни театру, ни автору текста, ни себе я поставить его не могу. От зайцевских традиций, от традиций народного балагана он, естественно, оторвался и был только подражанием. А нового, нами созданного, в нем фактически ничего не было. Подражание никогда не приводит к удачам.
Думали, что хорошо
А вот нашу постановку чеховской «Каштанки», хоть и в ней, конечно, тоже были ошибки, мы в те годы считали удачей. Удачей принципиальной, а не суммой частных удач. «Каштанка» в жизни нашего театра сыграла большую роль.
Это первый наш спектакль, в котором мы говорили со зрителем по-серьезному о чувствах больших, сердечных. И успех у него был тоже какой-то удивительно серьезный и нежный.
Не знаю, почему Сперанский решил инсценировать «Каштанку». Может быть, внешним поводом, толчком к мысли об этой инсценировке послужило то, что, играя собаку Доллара, он сжился с этой ролью, полюбил образ собаки-друга.
В чеховском рассказе не хватало сюжетного действия для решения спектакля. Ведь нужно было проследить и путь поисков Каштанкой хозяина, вернее, хозяев – столяра и его сына Феди, и путь поисков столяром и Федей их четвероногого друга. Для построения сюжета Сперанский использовал два других рассказа Чехова – «Хамелеон» и «Разговор человека с собакой». Это Каштанку, затерявшуюся на чужом дворе, принимают за собаку генерала и потом безжалостно гонят, когда узнают, что она ничья. А подвыпивший столяр, натолкнувшись на чужую цепную собаку, принимает ее за Каштанку и разговаривает с ней.
Конечно, инсценировка
Почему же, начав говорить о нашей «Каштанке», я написал, что в те годы считал ее удачей? Значит, сейчас я другого мнения? Да. Несмотря на большой успех этого спектакля, несмотря на то, что его хвалили и Горький и Гордон Крэг, я считаю само желание поставить «Каштанку» в театре кукол ошибкой и расскажу об этом в следующей главе.
Глава пятая
Что же это такое – кукла?
Если бы на протяжении всех десятилетий я вел дневник своей работы, то, конечно, стало бы ясно, когда, как и почему я менял свои взгляды на кукольный театр, на его задачи и его возможности. Но я такого дневника не вел, и сейчас, рассказывая о той или иной постановке, я смотрю на нее не тогдашними глазами, а сегодняшними, и в оценке ее применяю не тогдашние мои критерии, а сегодняшние. Получается какой-то своеобразный суд над самим собой. Мне вовсе не так уж весело заниматься самобичеванием, но заниматься самоутешением совсем уже глупо. Да и недостойно как-то.
Ведь цель моих высказываний – поделиться опытом с моими читателями в надежде, что опыт этот кому-либо пригодится.
Всякий опыт – это цепочка преодоленных неудач.
И для того, чтобы характер этих преодолений был наиболее ясен, мне придется заняться сейчас чисто теоретическим, а по существу, абсолютно практическим размышлением по поводу того, каковы мои сегодняшние взгляды на театр кукол и его место среди других видов зрелищных искусств.
Разные ответы на один вопрос
Зачем и кому нужен кукольный театр?
На этот прямой вопрос различные люди в различных статьях, книгах и руководствах дают разные, часто абсолютно разнозначные ответы.
Одни говорят: «Кукольный театр нужен детям. Маленьким детям. Они его очень любят. Он веселый, забавный, может служить развлечением и может быть полезен в чисто воспитательных целях».
Но разве существует какой-либо вид искусства, который был бы нужен только детям или только взрослым? Прекрасна «Почта» Маршака, и прекрасны его лирические стихи. Одно он писал для детей, другое для взрослых, но в обоих случаях это прежде всего поэзия.
Замечательны иллюстрации Чарушина к детским книжкам, удивительны иллюстрации Кукрыниксов к «Золотому теленку», но в обоих случаях это прежде всего пластическое искусство художника. Да и про песни и про музыку нельзя сказать, что этот вид искусства хорош только взрослым или только детям.
Нет, кукольный театр – это не манная каша и не соска. Либо это не искусство – тогда он никому не нужен, либо искусство, а тогда о нем нужно говорить всерьез как о всяком искусстве. Тем более что на протяжении всей истории человечества театр кукол и масок в основном был достоянием взрослых, и в религиозных мистериальных действах и в представлениях сатирических.