Моя птичка

Александрова Нина Александровна

— Чего?

— На несколько дней, пока не пройдет встреча выпускников.

В глазах птички надежда, а в моих облом. Стены здесь тонкие. Слышимость, словно мы в палатке. Со скромностью женушки я на несколько дней останусь без секса.

— Яр? — кусает губы.

В карей бездне мольба и надежда.

Метелькина, твою мать! Вечно портит мне кайф!

— Ладно, но я свое сладкое беру сполна, — наклоняюсь к приоткрытым губам и почти касаюсь их чтобы осуществить свои извращенные фантазии.

— Ребят, вы скоро там? Мне скучно!

Анюта дергается

от неожиданности и двигает мне по носу лбом.

А-а-а! Гребаные одноклассники!

3. Козел

Вечер без секса.

Ночь, как ад.

Моё тело не дает покоя и требует насыщения Аней.

Она лежит рядом. Я слышу её тихое дыхание, чувствую, как поднимается грудная клетка при каждом вдохе-выдохе и напряженно стопорю все процессы в организме на некоторое время, потому что аромат птички, словно мегаэффективный возбудитель — не оставляет шансов удержать гордость на месте. А я уже готов молить её, хотя бы наскорячок потрахаться!

Задержав дыхание, не выдерживаю — глубоко втягиваю ноздрями запах моей девочки и со стоном переворачиваюсь на спину. Кожа горит, несмотря на то, что в комнате прохладно. На ночь открываем створку, чтобы спать спокойно, а не потеть от летней жары. Аня переворачивается следом и кладет ладонь прямо на мой стояк.

— Чш-ш-ш, а-а-а, — бьюсь затылком в подушку и стискиваю зубы.

Перед глазами пролетают искры, когда крепко зажмуриваюсь и облизываю губы. В голове созревает план Х «Спящая красавица и её извращенец-муж». И очень близок к его воплощению в жизнь. Привык, что каждую ночь получаю порцию удовольствия. И меня дико ломает от его нехватки.

Лежу ещё пять минут, пытаясь переключиться на сон, но…

Аня в топе и трусиках, которые очень легко стянуть.

Сглатываю слюну, которая выделяется в больших количествах, благословляя меня на грех.

Тихо, но бодро подрываюсь с постели, чтобы снять стресс другим способом. Натягиваю на себя трико и выхожу из спальни, осторожно прикрывая дверь. Бесит, что Ленка заняла любимый диван в гостиной и сопит в МОЮ подушку!

Скрипя зубами, на цыпочках крадусь к кухне, и чуть ли не с разбега падаю вниз. Отжимания пойдут на пользу. Спорт ведь всегда спасает.

Через несколько минут, изрядно вспотев, понимаю, что ошибся. Лежу на полу, проклиная Метелькину и Стасяна. Вот, бля, не раньше и не позже им приспичило нажать на ПАУЗУ.

Не менее нервно поднимаюсь, иду в ванную и, скинув одежду, встаю под холодные струи воды. Кожу тут же пронзают тысячами иголок, но я терплю, прикрыв глаза.

Фантазии об Ане не утихают после нескольких минут ледяного ада. Я переключаюсь на работу, думаю о предложении Стаса. Вряд ли отец согласится. Астапов никогда ему не нравился. Нет, он его не ненавидит, но и симпатии не испытывает.

Насухо вытираюсь полотенцем, снова натягиваю на себя трико и возвращаюсь в кухню. Свет от фонаря проникает через край жалюзи. Поднимаю вверх, открываю створку и беру вейп.

Ане не нравится запах сигарет, да и я не вредитель.

Парю чисто на нерве и крайне редко.

Сейчас тот самый момент, когда мне жизненно необходима мнимая доза успокоения. Затягиваюсь, ставлю локти на подоконник и выдыхаю в открытое окно, глядя на пустой двор. Сегодня нет веселой толпы на детских качелях. Обычно ребята поют песни под гитару, дерутся, мирятся и портят здесь девочек. Видимо, вместе с Метелькиной пришла чума похлеще её самой. В радиусе километра всех оттолкнула.

Прищуриваюсь, наслаждаясь моментом, и вдруг чувствую, как по спине пробегают ноготки и спускаются прямо к паху, обхватывая все ещё неспящий член. Уголки губ дергаются вверх, но меня тут же прошибает осознанием.

— Ленка! — рычу тихо, разворачиваюсь и отталкиваю её от себя.

Метелькина выставляет ладони вверх, закатывая глаза. На ней кружевной пеньюар, не скрывающий фигуру.

— Да, ладно тебе, Яр, — ступает ближе. — Ты же сам показал мне своего зверя.

— Это. Было. Случайно, — от злости крепче сжимаю вейп.

— Аха, — подается вперед, чуть ли не припечатываясь своими варениками к моим губам.

Успеваю шагнуть в сторону, и она неловко мажет ими по моему подбородку. Тут же вытираю след пальцами. Противно, пиздец просто.

Член сдувается, как лопнувший шарик. Если бы и звуки те же издавал, то событие стало бы исторически эпичным и достойным Оскара за самую позорную роль.

— Яр, ну ты же хотел меня в школе. Сам за мной бегал.

Грешен. Когда мне было пятнадцать, и сперма начала бить в яйца, как Пухляш в гонг, я увидел в Метелькиной объект вожделения. Она выделялась среди других фигурой с выпуклостями, которые не особо скрывала одеждой. Откровенные вырезы, короткие юбки и платья, облегающие штаны — все для того, чтобы пацаны капали слюной и подрачивали на её порочный образ.

Тогда у неё были свои губы, ресницы и волосы. Сейчас подростковый ажиотаж спал. У меня лишь на Аню постоянная эрекция, и тошнотворные позывы в сторону других, особенно Ленки, которая слишком открыто себя «дарит».

— Я Аню люблю.

— Все изменяют, Яр, — Ленка прикусывает губы, спуская бретельку с плеча. — Ты не исключение, а Анька, — хмыкает, — она ничего не узнает.

— Лен, скажи мне, ты дура? — толкаю вейп в её руку.

Вторая лямка пеньюара падает вниз, и Метелькина удивленно округляет глаза и губы. Её грудь покачивается от этого действия, и я сглатываю.

— Ты дурак, если откажешься, — произносит эротичным шепотом.

Делаю шаг к обнаженной подруге жены и усмехаюсь, глядя ей в глаза.

— Чтобы завтра свалила из нашей квартиры, — чеканю каждое слово. — Или я Ане расскажу, как ты страдаешь по Стасу.

— Она тебе не поверит, — заявляет, нагло изгибая бровь, и не спешит прикрыть срамоту.

— Да? Я могу прямо сейчас ее позвать, хочешь?

Сопит, как взбешенная белка.

— Мне некуда идти.

— Найдешь, — прохожусь по ней презрительным взглядом. — С такими способностями будет много желающих приютить тебя.