Моя пушистая проблема
Шрифт:
Удар. Бросок. Челюстями хватать бяку не собираюсь, а вот когтями… На их кончиках собирается золотой свет, и он рвет тварь ничуть не хуже серебристого света Эрена. Ну, может, чуть-чуть…
Я не вижу никого и ничего — только ощущаю рядом бьющихся родных и благодарю всех богов, что я не беспомощна в этот момент.
Не знаю, сколько времени это длится. Мне кажется, что проходят часы, но на самом деле — едва ли несколько минут.
Все заканчивается в один миг, когда тигр вдруг резко увеличивается в размерах и буквально вминает тварь в землю. А когти Тая
Она осыпается на землю пеплом и отвратительно воняющей лужей какой-то гадости.
Лапы подгибаются, хвост подрагивает, но это все неважно. Я верчу головой — и с облегчением нахожу взглядом поднимающегося с земли человека. Его одежда разорвана, на груди — кровь, но на бледном лице впервые играет улыбка — настоящая, яркая, ясная, как лучик солнца. От неё внутри что-то екает — и я несусь пулей со всех лап.
Чтобы броситься в объятья уже человеком. Общупать, обнюхать, увериться, что рана не смертельна, но требует обработки и перевязки.
— Конфетка моя, ещё немного таких телодвижений, и даже мое ранение тебя не спасет, — хриплый шепот у самого уха неожиданно будоражит разгоряченное схваткой сознание.
Сильные надежные руки крепко обнимают, прижимая к здоровому боку.
Впервые я вижу, как ледяные глаза светятся… любовью. Я не могу обмануться. Не могу больше отмахиваться от того, что вижу. А он… в его глазах больше нет предубеждения. Он не борется с собой, не пытается никому и ничего доказать.
Просто подхватывает меня на руки, несмотря на все активное сопротивление — и несет к замку.
— Встретимся через несколько часов, господа. Здесь прибрать, следы нежити уничтожить.
— Посмотрим, насколько сильно ты за меня волновалась, конфетка. Моя любимая, нежная, хищная поганка…
Он чуть прихрамывает, но идет уверенно. Под ладонью быстро стучит сердце — тук-тук-тук. И этот звук соединяет нас, успокаивает, дает силы улыбаться.
Я ещё не осознаю, что все закончилось.
— Несносный волчище. Котище! — Ворчу. — С тобой поседеешь.
Первый раз — без официоза, без обиды, без оговорок. Мы общаемся легко — словно так было всегда, словно мы вместе уже много лет. И после произошедшего сейчас это кажется единственно правильным.
— Золотая конфетка. Один серебристый у нас уже есть, так что обойдешься, — на обычно холодном лице снова эта улыбка — сдержанная, осторожная и поэтому особенно дорогая.
Его глаза сияют, и я понимаю что…
— Люблю тебя, несносный волкокошара, — жадно вдыхаю родной запах, смешанный с солоноватыми нотками крови, — но с тебя лаборатория и учителя, как обещал. Хочу, знаешь ли, быть образованной женой.
— Несносная женщина…
Под тихий смех меня торжественно заносят в знакомую спальню.
Я в кои-то веки не жду подвоха, не собираюсь сбежать, не планирую тягать чью-то мохнатость за хвост…
Неужели я все-таки счастлива?
Глава 22. Кошачье утро
Проснулась я от обалденного
Мрак!
Конечно, Эренрайте уже не было. Настроение уже собиралось рухнуть вниз — дурацкие женские качели — когда я заметила сбоку от блюдца с заманчивым и словно только вынутым из духовки пирожным записку на плотном картоне.
“На полноценный завтрак времени может не хватить, поэтому поешь, что успел отыскать на кухне. Пришлось отлучиться по делам, конфетка. Мир без тебя обещаю не спасать. Суд состоится через три часа и тебе придется побыть свидетелем. Можешь начинать готовиться к свадьбе, конфетка. Кто там обещал мне выводок волчат? Или котят?
С любовью, Жнец”.
Мрак, что?!
Кажется, я резко отупела от огромного количества мохнатиков на единицу территории. Так и хочется повыть на луну, тьфу ты…
Мяу.
Кошка растеклась меховым ковриком где-то внутри меня и буквально фонтанировала ощущением восторга и счастья. Даже нет… тут уже какое-то запредельное обожание было.
Какой кот! И весь её! То есть наш, конечно, но все равно… А человеческая половина не знала уже, чему верить, а чему нет. Врожденная скептичность и рада бы принять все в штыки и припомнить, как лорд себя вел, считая меня человеком. Как пытался нарычать, унизить, запугать. Но я уже выросла из возраста обиженной девочки, и теперь смотрела на поступки.
Да, были и не самые приятные моменты в нашей совместной биографии. Да, лорд часто вел себя излишне резко, пытался подавить и заставить плясать под свою дудку. Давайте будем честными — я редко видела мужчин, которые поступали иначе. Сказочки о принцах на белом единороге — это из другой оперы. Но именно в Эренрайте было что-то подкупающе настоящее. Не эта его волчья привязанность, не достойная кровь и пара… я видела. Он готов был сдаться. Наплевать на предназначение, наступить на горло своему воспитанию и жениться на мне-человеке. Он защищал, оберегал, спасал — и на самом деле ничего не просил взамен. Если бы захотел — то давно мог бы добиться и получить. Но он никогда по-настоящему не давил. Наблюдал. Пытался меня понять. И за это я благодарна особенно. Женские тараканы вообще редко кого волнуют, а уж мохнатую братию, у которой цветет чаще всего махровый патриархат…
Прогрессивный пушистый хвост мне достался.
Любимый.
Теперь я готова принять себя той, какой я стала теперь. Не сироту-человека, а наследницу древнего клана оборотней. Ту, которая может стать равной этим мужчинам, пусть и не во всем…
— Мама, ты проснулась?!
Мордашка Мира просунулась бессовестно в дверь, обозрела, с какой жадностью тетя Мия поедает пироженку, запивая её какао, и…
— А я тебе тоже покушать принес! Вот, — мелкий все-таки протиснулся в дверь, гордо протягивая мне добытый в честном бою, слегка помятый, но все ещё аппетитно пахнущий пирожок с вишней.