Моя рыжая проблема

Ролдугина Софья Валерьевна

— Разумеется, — с достоинством ответила она и оглянулась. — Место вроде бы подходящее.

При чем тут место, я поняла не сразу. Лиора неторопливо разулась, поставила сапожки под бок Маронгу и встала поодаль от костра. Затем подняла руки над головой, скрещивая запястья и запрокидывая голову… и закружилась, медленно и плавно.

Больше всего это походило на танец.

Не знаю, что видели мальчики, кроме чувственных движений, и почему сидели в таком напряжении, но я была заворожена и покорена. Лиора медленно выплетала вокруг своего тела оболочки, одну за другой,

и отталкивала их от себя. Оболочки раздувались, как мыльные пузыри, и каждая следующая отбрасывала предыдущую чуть дальше. Сперва это происходило беззвучно. Но когда их число перевалило за несколько десятков, послышался нежный звон.

Множество тончайших, нежных коконов заполнили пещеру целиком, пронизали тьму — слой за слоем, каждый со своим тембром и частотой, а все вместе складывалось в отрывистую джазовую мелодию. Если только бывает джаз, который играют на колокольчиках…

Кажется, я начинала понимать, почему этих магов называют внимающими и поющими.

Звук усложнялся, эхо разносилось все дальше — через толщу камня, через воду и громадные пустоты. Крещендо без пределов; концерт для эмпатии с оркестром. Но, когда мелодия достигла кульминации, Лиора вдруг замерла.

И — прислушалась.

Оболочки начали съеживаться и смыкаться, все быстрее, сливаясь в шелестящий поток. И лишь потому, что мои чувства были до предела обострены, а нервы — оголены, я различила тот образ, который мелодия принесла обратно. Аринга?..

Лиора вскрикнула вдруг и бросилась бежать. Тейт среагировал вовремя — подсек ее, сгреб в охапку и швырнул Маронгу, крикнув:

— Держи крепче!

Я сработала на чистых рефлексах — учуяла панику и ударила в Лиору густой, душной волной спокойствия. Блондинка задышала чаще, потом перестала извиваться в руках у Маронга и постепенно утихомирилась.

— Так плохо? — спросил Тейт, улыбаясь. — Она близко?

Похоже, чем хуже ситуация, тем шире у него ухмылка. Брр, не хочу увидеть, как он рассмеется.

Лиора дернула головой — то ли выражение согласия, то ли конвульсия.

— Она спустилась вниз по реке, за водопады, и попала в грот с гаюсом. Была ранена, но ушла на несколько уровней ниже. Но… — Блондинка запнулась. — Но она отчего-то почти уверена, где мы. Хочет немного отдохнуть и затем ударить. Она… — Голос сорвался. — Она не будет убивать сразу. Я никогда не…

— Тсс, — прижал Маронг палец к ее губам и качнулся из стороны в сторону, не размыкая объятий. — Тсс. Мы еще живы, и она не поймала нас. Никто никого не мучает. Это просто мысли.

— И лучше бы им просто мыслями и оставаться, потому что воображение у Аринги что надо, — хмыкнул Тейт, едва сдерживая ликование, хотя веселиться, по-моему, поводов не было. Даже у адреналинового маньяка.

Впрочем, что я знаю об адреналиновых маньяках? В моей семейке таких не водилось.

— Спасибо за ободрение, — с сарказмом отозвалась Лиора и попыталась сесть, оттолкнув Маронга.

В голове у рыжего промелькнула тень ярости, но только на долю мгновения. Он взвился на ноги и сиганул через костер, а потом рявкнул на всю пещеру:

— Идиоты! — Лиора испуганно прыгнула обратно в

объятия к Маронгу, тот сжал ее, бледнея, и застыл. Я тоже не рисковала шевелиться. Тейт обвел нас пылающим взглядом. — Вы, придурки унылые. Не поняли, что ли? Аринга попалась. В нашу дурацкую ловушку. В тупую, прямолинейную, наивную ловушку с шарфом. И не просто попалась, а едва не сдохла в пещере с голубым мхом, так спешила нас догнать. И понимаете, что это значит? — Тейт присел, щурясь. Языки пламени подсвечивали его силуэт из-за спины. — Ее можно обмануть. Она нас недооценивает, даже сейчас. Иначе не давала бы дополнительное время и не развлекала себя мыслями о пытках, а сразу снесла бы половину горы, чтоб наверняка. Хотя что я говорю, — фыркнул он заговорщицки. — Аринга не потянет полгоры снести. Теперь особенно.

— А ты сможешь? — хрипло спросил Маронг.

— Я и гору снесу, — скромно ответил Тейт, потупившись. Рыжие волосы пламенели, неукротимо и бесстыже. — Но только вместе с нами. Так что, наверное, лучше не надо, да?

Тут я не выдержала — и рассмеялась самым позорным образом, неудержимо, почти до слез. Лиора с Маронгом смотрели на меня, как на душевнобольную… Нет, как на солдата на торжественном параде, вдруг выбежавшего из колонны и сплясавшего задорный степ под носом у премьер-министра.

— Беру свои слова обратно, — выдавила я из себя, отсмеявшись. — Ты не проблема. Ты самый настоящий шрах.

— Кто-кто? — искренне заинтересовался Тейт.

— Шрах. Мифическое существо, — пояснила я охотно. — Выглядит как маленький пустынный лисенок с большими ушами, только у него еще рожки есть и лапки похожи на человеческие ладони, а хвостов бывает от трех до семи… — Взгляд у рыжего стал стеклянно непонимающим, да и Лиора с Маронгом выглядели примерно так же. — Э-э-э… Вы же не знаете, что такое лисица, — вздохнула я и, сосредоточившись, воссоздала изображение маленького шраха. Он получился почему-то не белый, а рыжий, страшно лохматый, подвижный как ртуть. — Ну вот примерно так.

Мальчишки заинтересованно уставились на мифического пакостника, а Лиора, наоборот, отпрянула. Тейт склонился к нему и осторожно тыкнул пальцем. Простенькая иллюзия почему-то не развеялась, а мех смялся, как настоящий. Шрах почесал задней лапкой за ухом, потом злодейски ухмыльнулся, хихикнул и стреканул в темноту.

Я ойкнула и развеяла образ… кажется, развеяла, потому что шлепки маленьких лап по мелководью слышались еще долго.

— Крутой, — резюмировал Тейт, довольно щурясь. — Хочу такого. Сделаешь еще?

— Как-нибудь потом, — откликнулась я растерянно. Это что же, иллюзия из-под контроля вышла? Или так должен выглядеть прогресс, о котором мастер Ригуми все уши прожужжал? — Но учти, что шрах — мелкий пакостник. Он способен испортить любой механизм, кулинарный рецепт или даже абзацы в книге местами поменять. Там, где прошел шрах, все путается. Автомобили глохнут на подъеме… э-э-э, механические средства передвижения внезапно останавливаются, поданные десерты оказываются солеными, а штаны лопаются по шву в самый неудобный момент. В общем, квинтэссенция хаоса и разрушений.