Моя шоколадная беби
Шрифт:
Катерина подёргала краны – горячей воды не оказалось.
– Да что за дом! – закричала она и топнула ногой. – Лифт не работает, воды нет! К чёрту из этой страны! Спрошу у Найоба, где моя родина, и уеду! – Она разрыдалась и встала под ледяную воду.
До телефона она не дошла. «Посплю маленько», – подумала Катерина и пошла в спальню. Глянула на разобранную кровать и пулей вылетела в коридор. Больше никогда она не ляжет там, где была с Мат-Матом.
Она закрыла дверь спальни на ключ. По какой-то дурацкой прихоти Катерина распорядилась во все двери своей квартиры врезать замки. Наверное, потому, что в детдоме двери комнат невозможно было
То, чего она больше всего боялась – произошло.
Она осталась одна.
Мат-Мат не загремит больше на кухне кастрюлями, не заворчит, что она в обуви проходит в дом, что стряхивает пепел мимо пепельницы, а вещи швыряет в кресло.
Она обязательно позвонит в милицию.
Вот только выспится и позвонит.
Катерина прилегла на короткий диванчик, было неудобно, но наплевать.
Она замурует дверь в спальню. Нет, она просто уедет туда, где пальмы растут сорняками…
Ей приснился красный петух. На нём сверкало трёхрядное ожерелье, а гребешком служила роскошная диадема. Петух топтался на месте и пытался что-то сказать.
– Ку-ка-ре-ку! – подсказала ему Катерина, но петух проявил своеволие и выкрикнул:
– Бу-ра-бон!
7
«Когда не осень, но дожди
недалеки,
когда кругом одни вожди
и дураки,
и впору возраст называть
«вторая треть» –
ещё не поздно что-то знать
или уметь»
Сытов сидел на кухне и давился варёным яйцом. Он даже чай заварил не чёрный, а зелёный, чтобы получить негатива на полную катушку. Он всю ночь терзал телефон, пытаясь дозвониться до Катьки, но никто не брал трубку, даже тот размалёванный урод, плохо играющий женщину.
Идти туда не имело смысла.
Раз трубку никто не берёт, значит, дома никого нет – логично рассудил Сытов.
Он доел одно яйцо и начал чистить второе. Скорлупа отделялась с кусками белка, и это раздражало Сытова даже больше, чем то, как варёный желток застревал в глотке. В конце концов, он психанул и пульнул недочищенное яйцо в раковину. Оно громко шмякнулось о нержавейку, треснуло, и совсем потеряло съедобный вид.
Это не утро. Это конец жизни какой-то.
На шум пришла Лика. На ней было что-то безумно розовое, прозрачное, и чрезвычайно соблазнительное.
– Не понимаю, зачем швыряться яйцами, – сонно сказала она и налила себе кофе. – Там в холодильнике есть булочки, шоколад и копчёная колбаса. Я купила.
– Ты?!! – Сытов захлебнулся зелёным чаем и закашлялся.
Заставить Лику купить булочки, шоколад и копчёную колбасу можно было только под угрозой расстрела. Она похлопала его спине.
– Да, Кит, я решила к тебе подмазаться. Через твой капризный желудок. Что, не очень оригинально?
– Спасибо. Но я всё-таки хочу похудеть. – Он достал из раковины яйцо и снова
– Хочешь, вместе поедим булочки с шоколадом и колбасой, Кит?
– Нет. Такой жертвы я не приму.
Они молча позавтракали.
– Я на работу. – Лика встала и сложила посуду в мойку.
Сытов взял телефонную трубку и набрал заученную комбинацию цифр. Никого. Он нажал на отбой.
– Кому ты всё время звонишь?
– Не скажу.
– Чтобы не врать?
– Да.
– А я знаю! Ты звонишь своей темнокожей девчонке. Скорее всего, это так, потому что весь дом болтает, что старичка в нашем подъезде убила какая-то негритянка по имени Катерина, которая всегда ходила только в красных платьях. Но вроде её отпустили, потому что…
– Не знал, что ты собираешь сплетни!
– Я не собираю сплетни, Кит, я сопоставляю факты. Почему ты мрачнее тучи? У тебя ничего не получилось с этим красным платьем? Ты не узнал, что хотел? Ты не знаешь, как помочь этой Катерине? Зашёл в тупик? Расскажи, Кит! – Она опять уселась за стол и уставилась на него карими глазами с выражением умной собаки.
– Чёрт бы побрал твою проницательность! – Сытов грохнул чашку с чаем о стол. Он так и не осилил это жутко полёзное зелёное пойло с запахом банного веника и садовых клопов. – Да, я зашёл в тупик! Красные тряпки у мадам Павловой украла её домработница по имени Алла Травкина. Травкина испарилась со своего постоянного места жительства, якобы переехав к любовнику. А любовник у нас, кстати, очень подозрительный тип! Вполне даже тянет на гнусного убийцу. Но! Он не имеет ни имени, ни адреса, ни… даже внешности! У него есть только дурацкая кличка Робинзон и татуировка на среднем пальце – крест.
– Кит! Это уже многое!
– И что ты предлагаешь с этим делать?
– Что-что! Робинзон – не самое избитое прозвище. Если когда-то, где-то он засветился в криминале, его должны знать! Сиди дома, я тебе перезвоню. – Она встала и ушла в спальню, где, судя по звукам, стала переодеваться.
Сытов почувствовал себя уязвлённым.
– У тебя, что есть доступ к оперативной информации? – крикнул он.
– Один очень крутой криминальный «авторитет» водит свою подружку в мои салоны на массаж и прочие процедуры! Пожалуй, я бы предложила ей годовой бесплатный абонемент за…
– Кто он?!! – заорал Сытов, в два прыжка очутился в спальне и затряс за плечи свою жену. – Кто?! Ты с ним спишь?!
– Ты спятил, Кит! – Лика вывернулась из его рук и плюхнулась на кровать. На ней были голубенькие брючки и шлёпки на шпильке, выполнявшие роль тапочек. – Я с ним не сплю, не ем, и даже не пью. Я его даже практически не вижу. Но вполне могу попросить об одной услуге. Кажется, тебе нужно завязывать с диетой, а то с мозгами у тебя стало не очень…
– А у тебя очень!
– Тебе нужно лопать побольше жиров и углеводов, Кит. Будешь толстым, добрым и умным.
Сытов промолчал. Наверное, он и впрямь выглядит дураком, но он очень привык за последнюю неделю идти на поводу у своих импульсов и говорить то, что первым приходит на ум.
– Сиди дома, я позвоню в течение дня. – Лика натянула голубой пиджачок, потрясающе выгодно подчёркивающий фигуру, и пошла в коридор.
– Кит! – крикнула она от двери.
– Что?
– Говорят, эта негритянка очень красивая!
– Это правда!
– Кит!
– Ну что?
– А когда ты спасёшь её, и она с благодарностью простит тебе всё, что между вами когда-то произошло, ты… уйдёшь от меня?