Моя шоколадная беби
Шрифт:
В сильных узловатых руках он сжимал резиновый шнур, а на среднем пальце правой руки красовалось филигранно исполненное распятие.
Всё оказалось просто. Всё встало на свои места. Катерина почему-то испытала облегчение.
– Вы Лёша? – спросила она.
Он уселся напротив неё на диван и стал постукивать резиновой петлёй о подлокотник.
«Вжик-вжик», – говорила петля.
«Вжик-вжик».
В углу, за диваном валялся какой-то потрёпанный рюкзачок, наверное, оттуда он доставал свои страшные инструменты.
– Я Лёша, – кивнул «бухгалтер» и поправился: –
– А вам не кажется странным, что я знаю, как вас зовут? – Катерина плохо себе представляла, зачем затеяла перепалку, наверное, чтобы просто потянуть время.
– Нет, – усмехнулся он. – Наверное, вы тоже зря не теряли время. Жаль, что я дал вам эту возможность.
Катерине вдруг пришла мысль, что если Мат-Мат вернётся, как обещал, то не сможет попасть в квартиру – она забрала у него ключи.
– Отдайте мне то, что вам не принадлежит, и я подумаю, сохранить ли вам жизнь.
Катерина сделала над собой усилие, чтобы подумать. Чтобы очень хорошо подумать. Единственное, что ей не принадлежало в этой квартире – это драгоценности, которые лежали на комоде в спальне в кожаном мешочке. Вернее, они, конечно, ей принадлежали, но знала об этом только она и Мат-Мат.
Этот Лёша тринадцать лет назад ублажал бабушку Матильду кокаином в Волынчиково, этот Лёша откуда-то знал, кто такой Бурабон, этот Лёша знал про украденные у Пригожиных украшения и пытал бабу Шуру, где они могут быть спрятаны. Этот Лёша стрелял в Мартина и в неё, и, скорее всего, этот же Лёша и есть мужик, который переоделся в красные шмотки и испачкался тёмным гримом, чтобы подозрение в убийстве бедного Роберта пало на неё.
Этот Лёша убийца. Всё. Больше на ум ничего не шло. Нет! Откуда он может знать, что украшения найдены и находятся у неё?!!
– Я не знаю, о чём идет речь, – Катерина сыграла искренность, но он не поверил.
– Ну, тогда вы зря признались, что знаете то, что я Лёша.
Он был до невозможности прав.
А ещё – пока он не знает, где цацки, у неё есть возможность пожить, пусть и прикованной к батарее.
– А кто же вы, как не Лёша! – Катерина постаралась весело рассмеяться. Нужно использовать ещё один шансик и потянуть время. – Мои коллеги частенько пользуются услугами фирмы «Агентство развлечений»! Розыгрыши, приколы, понимаете?! Они нанимают «киллеров», заказывают инсценировки убийств, грабежей, обысков, сцены супружеских измен, и прочие будоражащие нервы события. Это очень весело! Масса острых ощущений. Всех уже разыграли, а меня нет. Ходят слухи, что самого клёвого «убийцу» в агентстве зовут Лёша. Он дорого стоит и отлично работает. Так вы Лёша?!
Что-то в его блёклых глазах мелькнуло такое, что Катерина подумала – всё, конец. Она не умерла тогда в жухлой сырой траве, так умрёт сейчас в своей роскошной квартире.
– Сука, – сказал «бухгалтер». – Черномазая шлюха.
«Вжик-вжик», – подтвердила петля. А Вивальди захлебнулся надрывными скрипками.
– Не ври мне, – не потерял мысль злодейчик. – Агентство, розыгрыши, приколы… чушь! Говори, где брюлики! Или мне разгромить квартиру?
– Что?!
Он
– Что?!
И тогда он начал громить квартиру.
Вывернул нутро серванта, смахнув на пол гору посуды. Из рюкзачка достал нож и начал резать кожаные подушки дивана. Потом вспорол кресло.
Катерина зажмурилась.
Вивальди гремел, надрывались скрипки, и всё это смахивало на сцену из фильма ужасов.
Если отдать ему драгоценности, убьёт он её или нет?
Проверять не хотелось.
«Мат-Мат!» – мысленно позвала Катерина. «Мат-Мат!» – как молитву повторила она.
Когда она открыла глаза, в гостиной никого не было. Грохот раздавался внизу, со стороны кухни.
Чёрт её дёрнул купить квартиру на такой верхотуре! Соседей ни сбоку, ни сверху, а нижние летом всегда уезжают на дачу. Катерина подёргала руку – наручник был не игрушечный. Свободной рукой она не смогла дотянуться даже до пульта, чтобы выключить эту музыку. Она так мечтала о квартире, где пустого пространства будет больше, чем мебели, и теперь у неё под рукой только это пространство. Ничего подходящего ни для самообороны, ни для … В фильмах в последнюю секунду страдающей героине всегда приходит на ум спасительное решение.
«Мат-Мат!» – только это и приходило на ум.
Грохот на кухне усилился. Потом на мгновение всё затихло, и раздались приближающиеся шаги. Он возник со стороны лестницы – убийца без особых примет.
– Почему спальня закрыта? – спросил он и сильно прищурился. – Где ключ?
Он подошёл и снова хлестнул её по щеке резиновым шлангом-удавкой.
«Вжик», – равнодушно сказала петля и отлично сделала своё дело: кожа на щеке лопнула, и тёплая струйка крови потекла вниз, к подбородку, на шею.
И тут в дверь позвонили.
Этот звонок означал или спасение или смерть.
Сытов не стал даже пытаться вызвать лифт.
Он кивнул толстой бабе в «аквариуме» как старой знакомой и обречённо потопал по лестнице на верхний этаж.
– Худеем? – крикнула баба вдогонку, но Сытов не удостоил её ответом, боясь снова ввязаться в гинекологические подробности её трудной лифтёрской жизни.
На седьмом он сделал передышку.
И на десятом присел на ступеньку.
Тринадцатый встретил его тусклой лампочкой и он, не стесняясь, встал на четвереньки. До шестнадцатого дошёл, помогая себе руками, – как обезьяна, отметив, что здесь на удивление чистый пол.
Из-за заветной двери слышалась музыка. Играло что-то до боли знакомое, но Сытов не мог вспомнить, что. Он встал на ноги, придерживаясь за стенку, и так, перебирая руками, добрался до кнопки звонка. Он припечатал эту кнопку с остервенением, будто вся его жизнь зависела от того, насколько громко он позвонит.
Музыка за дверью всё играла и играла, будоража никудышную память. Что это? Чайковский? Моцарт? Шопен? Дверь никто не открыл. От охватившей его досады Сытов пнул дверь ногой. Потом ещё раз, и снова. Но ничего не произошло. Никто не вылетел с воплями: «Что за козёл?»