Моя сто девяностая школа (рассказы)
Шрифт:
– "Мертвые души" в творчестве Гоголя занимают такое же важное место, как "Евгений Онегин" в творчестве Пушкина...
САМОУПРАВЛЕНИЕ
ШУС - это школьный ученический совет. В нашем классе семь представителей ШУСа. Это наши самые серьезные товарищи: Розенберг, Лебедев, Бродский, Кунин, Руткина, Селиванов и Бэлла Блехман.
Один из самых неутомимых поклонников ШУСа - Леонид Владимирович Георг. Он создатель первых школьных рабочих бригад, которые выполняют любое поручение, приводят в порядок школу, ездят за получением учебников
Сегодня старшины бригад отчитываются перед ШУСом.
Слово имеет Ира Кричинская.
– В нашей бригаде все благополучно. Эти три дня никакой работы не было, - рапортует она.
– В нашей бригаде, - докладывает Селиванов, - все хорошо. Работы не было.
– В нашей тоже, - говорит Толя Блатин.
– Что же тут хорошего?
– замечает Леонид Владимирович.
– Как это может быть, чтобы не было работы? Как можно назьюать такой день хорошим? Это профанация самого понятия "рабочая бригада".
– А мы произвели уборку физического кабинета, - докладывает Гохштейн. Я починил два элемента Бунзена, а Зверев исправил спектроскоп.
– Это уже дело, - говорит Георг.
– Меня интересует, как идет подготовка к ленинской годовщине, интересуется Лев Самойлович Бреговский.
– Я пишу портрет Ленина, - сообщает Лева Косвен из младшего класса.
– Я оформляю Ленинский уголок библиотеки, - говорит Валя Бродская из старшего.
– Когда все будет готово?
– Послезавтра, - заверяет Лебедев.
– Я хочу поставить важный вопрос, - поднимает руку Уся Руткина.
– Ставьте.
– Вчера мы решили, что необходимо разгрузить кабинет рисования и убрать из него старые ненужные рисунки, некоторые потрескавшиеся слепки, помыть окна и починить разваливающийся шкаф. Поручили это рабочей бригаде, где старшиной Нюра Безрукова, а Безрукова, вот она сидит и не смотрит в глаза, заявила, что она завтра не может, потому что идет в театр на "Свои люди сочтемся". А мы, значит, уже не свои люди? А с нами, значит, ей не нужно считаться? Мне кажется, что Безрукова зазналась, и нужно ей напомнить, что она еще ученица нашей сто девяностой школы.
– Можно, я скажу?
– подняла руку Безрукова.
– Ну, скажи.
– Я все понимаю, товарищи. Но мне достали билеты на спектакль. Я не так часто хожу в театр. Мы проходим Островского, и я считала, что это необходимо для ученья. Я не веселиться ходила. А убрать кабинет можно и на другой день. И нечего из меня делать преступницу. Я убираю не хуже других. Я, если хотите знать, пол мою и не жалею своих рук, как некоторые...
– Кто это "некоторые"? Кто это "некоторые"?
– закричала Дуся Бриллиантщикова.
– Если я не мыла пол в пятницу в канцелярии, то только потому, что вывихнула палец на физкультуре, а я всегда мою, и даже с мылом...
– А я без мыла?
– вскочила Блехман.
– Зачем эти экивоки?
–
– Не надо обвинять друг друга. Надо только твердо понимать, что нельзя отказываться от порученной работы, иначе все станут кивать друг на друга и работа остановится. А работа никогда не должна останавливаться. И ничто никого не извиняет. Вы меня поняли?
– Поняли, - сказала Нюра.
– Больше я так делать не буду. Я собиралась завтра пойти на "Невесту солнца", но я не пойду, а буду заниматься пошивкой занавеса для нашей сцены.
– Отлично!
– воскликнул Бреговский.
– Это гражданское решение.
Когда заседание закончилось и все разошлись, к Безруковой подошел Леня Зверев.
– Мне интересно, с кем ты собиралась идти на "Невесту солнца"?
– С Руфь Роллан, - ответила Нюра.
– Я не идиот, я знаю, что Руфь Роллан играет главную роль в картине. Я интересуюсь, с кем собиралась ты идти?
– Какая разница.
– Огромная. Ты опять собралась идти с Финкельштейном?
– Хоть бы и с ним.
– А почему ты не могла бы пойти со мной?
– Это было бы уже не так антиобщественно?
– Не говори глупости. Но это было бы более честно.
Ты ведь обещала пойти со мной?
– Но раздумала, - сказала Нюра.
– Кстати, Марк тоже общественник, и он вчера вымыл все пробирки в химкабинете, и Гельд поручил ему подготовить опыт с гремучим газом.
– Значит, ты променяла меня на Мару?
– Никого я не меняла, и оставь, пожалуйста, меня в покое.
– Тебя, значит, в покое, а мне беспокоиться?
– Разве у нас мало девочек, которых можно позвать в кино?
– Я не считал, - сказал Леня.
– У меня есть другие дела.
И, уничтожающе посмотрев на Нюру, пошел в кабинет сортировать кварцы и полевые шпаты.
ТРАГИЧЕСКАЯ ПОКУПКА
Время было трудное. Хлеб выдавался по карточкам, и он мало походил на хлеб. В нем попадались куски соломы, какие-то сучки и еще бог знает что. В магазинах ничего не было, и жильцы нашего дома пускались на разные хитрости, чтобы обеспечить себя какойто пищей. Адвокат Усольцев держал в кухне кур, которые кудахтали на весь дом, но упорно не хотели нестись. Бухгалтер Тютин воспитывал в своей комнате поросенка. У кассирши Зеленчеевой жила в ванной утка, и все ей завидовали (не утке, конечно, а кассирше).
Однажды отец вернулся со службы позднее обычного и на вопрос мамы: "Где ты был?" - ответил:
– Я покупал козу.
– То есть как?
– изумилась мама.
– Очень просто. Узнал, где продается коза, и купил.
Она, конечно, еще маленькая, но через два-три месяца она начнет давать молоко. А молоко необходимо Володе, да и тебе, Анюта. Будем теперь все пить молоко.
Я был в восторге. У нас будет своя коза. Здорово!
– Но тебе, Володя, придется уделять ей внимание.