Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
— Товарищ Сталин самый лучший человек на Земле! — горячо ответил он. — А товарищ Берия его верный помощник!
— Абсолютно верно! — улыбаясь, согласился с ним Михаил Алексеевич. Тут его лицо сделалось серьёзным. Он подошёл к нему и обнял за плечи.
— Саша, ты же помнишь откуда ты? Когда родился и где вырос?
— Конечно, Михаил Алексеевич! Как можно это забыть? — снова удивился Саша. — Меня зовут Александр Самсонов, мне 25 лет, комсомолец, младший лейтенант госбезопасности. Родители погибли от бандитов когда мне было пять лет, воспитывался в приюте..
— Всё-всё, молодец, вижу что ты помнишь!
— Я просил? Когда? — удивился он. На лице Михаила Алексеевича на миг мелькнула досада но тут же он опять улыбнулся.
— Вчера ты просил. Неужели забыл? А вот товарищ Берия помнит!
— Неужели товарищ Берия сам, лично, так решил? — радостно спросил Саша.
— Да. Ему понравились твои заслуги и он решил так наградить тебя! — по-прежнему улыбался «нянька». Хм, интересно, а почему он называет его так? Непонятно. — А ты помнишь, всё что тебе приснилось из будущего?
В голове Александра словно открылся клапан, через который хлынула куча информации из того бредового сна который недавно приснился ему. Близкая война с немцами, подлые союзники, распад великой страны через полвека… Как же хорошо что это всего лишь сон! И этот чёртов его бывший немецкий друг по имени Гюнтер, который предал партию и оказался ярым фашистом! Кулаки сжались от ненависти. Эх, с каким бы удовольствием он убил бы предателя, будь тот рядом!
— Да, Михаил Алексеевич! Помню, к сожалению. Не знаю, почему эта чушь мне приснилась.
— Ничего страшного, Саша. Но помни, рассказывать про этот сон ты имеешь право только товарищу Сталину, товарищу Берии и мне. Больше никому! Понятно? — голос наставника был предельно серьёзен.
— Так точно! Будьте уверены, Михаил Алексеевич, я не подведу вас и, скорее, умру чем разболтаю об этом! — уверенно ответил Саша, мысленно поклявшись при этом.
— Даже не сомневаюсь в этом, Саша! — кивнул он головой. — А теперь отдыхай! Завтра у тебя начинается новая жизнь, если, конечно, ты выдержишь нагрузки в лагере.
— Я выдержу всё, Михаил Алексеевич! Страна и товарищи будут мною гордиться! — твёрдо заверил Александр. Потрепав его по плечу, Михаил Алексеевич ушёл к себе, а Саша всё не мог успокоиться. Подумать только, сам товарищ Берия похлопотал о том чтобы он попал в школу осназа! Осталось только оправдать доверие такого важного человека. И он это сделает, чего бы этого не стоило!
Чуть позже. Москва. Лубянка.
Лаврентий Берия.
— Как всё прошло, Николай? — спросил Берия, внимательно глядя на мужчину.
— Как и планировали, Лаврентий Павлович! — улыбнулся тот. — Семён Андреевич, как обычно, оправдал все наши ожидания. Легенда для Александра готова, он в неё поверил. Свою сверхинформированность считает дурным сном. Вас и товарища Сталина чуть ли не боготворит. Уверен, что он комсомолец и будущий верный коммунист. Свой сон обсуждать готов только с вами, Хозяином и мной. Для всех других он будет всё яростно отрицать. При попытке силового допроса покончит жизнь самоубийством с помощью любого подручного предмета. Если же его внезапно схватят, то откусит себе язык или раскусит капсулу в зубе.
— Отлично, Николай, молодец! — похвалил его Берия. — Ты хорошо справился с заданием! Что ещё можешь сказать?
— Я вот тут подумал… — замялся его подчинённый.
— Говори, Коля, я слушаю! — подбодрил его глава НКВД.
— Дело в том, что есть одна девушка, сержант госбезопасности. Так вот, я подумал, может отправить её в этот лагерь вместе с ним? — спросил он.
— Ты о ком? — удивился Берия.
— Это девушка, она помощница следователя Круглова, который вёл дело Александра. Они оба слышали его показания. С самим Кругловым всё ясно, завтра его вызовут к Семёну Андреевичу и он забудет всё что связано с Сашей. По крайней мере, надеюсь. По словам Семёна Андреевича, этот гипноз на каждого человека действует по разному. С Сашей, например, всё прошло гладко. А с другими… они или не забывают, или вспоминают через некоторое время… или вообще, сходят с ума.
— Да, жаль… А то у меня была мысль заставить пройти через такую процедуру как можно больше людей из своего ведомства. Заодно и наших армейских генералов позвать. На всякий случай… — поджал губы Берия. — Очень-очень жаль… Так что там с этим сержантом?
— Смотрите, Лаврентий Павлович! Если мы отправим её туда, то убьём сразу несколько зайцев. Она будет под моим присмотром почти всё время, вместе с Сашей. К тому же, я заметил, что она ему понравилась, что неудивительно. Молодая, красивая. Другое дело, что она сама его терпеть не может, считает лжецом и чуть ли не преступником, едва не убила недавно. Если он к ней привяжется, это станет ещё одним якорем для него, чтобы быть с нами. Это на тот случай если установка спадёт, ведь такое полностью исключать нельзя.
— Что верно то верно! — согласился с ним Берия. Он задумался. Николай тоже молчал. Наконец, глава НКВД очнулся и посмотрел на него. — Знаешь, мне нравится твоя идея. Так и сделаем! Подготовь приказ насчёт неё и завтра поедете туда. А сержант приедет отдельно.
— Слушаюсь, Лаврентий Павлович! — встал навытяжку Николай.
— Брось, Коля! — махнул рукой Берия. — Кстати, ты уже купил два ящика нашего коньяка?
— Я? — улыбнулся тот. — Даже и не думал, всё равно вы опять проиграете!
— Эх, Коля, не умеешь ты останавливаться в своём азарте! На этот раз ты пролетишь, мамой клянусь! — весело воскликнул Берия.
— Посмотрим, Лаврентий Павлович, посмотрим! — рассмеялся Николай.
Глава 27
Потсдам. Бабельсберг. Усадьба баронессы фон Мантойфель.
20 апреля 1940 года.
Гюнтер Шольке.
Он выехал из дома часа два назад и теперь подъезжал к району Ванзее, двигаясь по Кёнигсштрабе. Машина в идеальном состоянии, заправлена, помыта, тормоза проверены. Сегодня, в честь праздника, был объявлен выходной и множество людей вышли на улицы, размахивая нацистскими флагами и гуляя. Улицы также были украшены флагами, они висели на всех учреждениях и многих жилых домах. Из репродукторов раздавалась бравурная музыка, военные марши, перемежаемые речами Геббельса и Гитлера.