Моя судьба с последней парты
Шрифт:
— Хорошо. Давай поговорим. Пойдем к нам домой.
Оля взяла Веньку за руку и вышла на дорогу. У ее дома стоял черный джип, а рядом крутилась местная сплетница с ведрами. Увидев Олю, она быстро отвернулась к колодцу, бросила в него ведро и стала крутить колесо, но через плечо постоянно косилась. Оля напряглась. У нее в поселке сложилась репутация неприступной королевы, не подпускающей к себе ухажеров ближе, чем на десять метров. А тут появился неизвестный, который приехал на роскошной машине. Оля сразу представила, что, как только
Оля уже засомневалась в своем решении. Может, надо было остаться у Анастасии Ивановны и поговорить при свидетелях? Но тогда придется рассказать ей все, что случилось шесть лет назад. Так и не приняв разумного решения, Оля шла к своему дому. Она слышала, как Илья попрощался с соседкой, как та что-то попыталась у него спросить, но не оглядывалась. Илья быстро догнал девушку и взял сумку с овощами и яйцами из ее рук. Оля вздрогнула от прикосновения теплой ладони, но потом уступила: не хотела вести себя глупо на глазах у зрителей. Она спиной чувствовала, как из-за каждого низенького заборчика за ней наблюдают.
«Боже, какой он высокий! — мысленно восхитилась Оля, искосив глаза на гостя. — Каланча Коломенская!»
— Ты что-то сказала? — спросил Илья и внимательно посмотрел на нее.
— Нет.
«Мысли мои читает, что ли?» — нахмурила брови она и открыла калитку в свой палисадник.
— Веня, поиграй немного во дворе, а я дядю Илью накормлю завтраком.
— Ага, — крикнул мальчик и помчался к велосипеду, стоявшему у крыльца.
Оля провела Илью в комнату, а сама двинулась на кухню, но остановилась:
— О чем ты хочешь поговорить? Мне казалось, что мы все обсудили. Ты опять исчез, как и тогда.
— У меня умер отец, — тихо сказал Илья и посмотрел на девушку.
— Как? — охнула Оля. Сумка выскользнула у нее из рук и с тихим шмяканьем упала на пол. — Почему? Что случилось с Антоном Николаевичем?
Про завтрак она забыла…
Оля села рядом с Ильей, взяла его руку в свои ладони. Ее душа просто выворачивалась наизнанку от жалости к бывшему возлюбленному. На глазах стояли слезы, но Оля часто моргала, чтобы избавиться от лишней влаги. Она слушала друга, стараясь не пропустить ни слова, но мысли иногда убегали далеко. Девушка не понимала, почему судьба к ним с Ильей так несправедлива. В чем они провинились? Что в жизни сделали не так? За чьи грехи расплачиваются?
Оля не выдержала и всхлипнула. Она подняла глаза и поймала взгляд Ильи и только потом сообразила, что уже какое-то время он молчит. Девушка смутилась.
— Я в порядке. Так, нахлынуло… Продолжай.
— Я уже все рассказал. Но я приехал не для того, чтобы жаловаться на жизнь…
Закончить он не успел: на него налетел ураган в виде маленького мальчика.
— Пусти маму! Отстань! — Венька вцепился ручонками в ладонь Оли, пытаясь оторвать ее пальцы от чужого дяденьки,
Мальчик замахнулся, но Илья перехватил его ладошку.
— Не волнуйся, — засмеялся он, — видишь, сумка упала. Мама расстроилась, что разбила яйца. Давай, посмотрим?
Венька недоверчиво посмотрел на Олю, потом на Илью, нахмурил бровки, но любопытство пересилило. Он оставил мать в покое и присел возле пакета. Илья осторожно раздвинул ручки. Теперь пришла его очередь удивляться: неизвестно, крепкие деревенские яйца выдержали удар об пол или падение смягчило ковровое покрытие, но треснуло только одно белое яйцо. Рыженькие так и лежали рядком, веселые и целенькие.
— Слушай, Вень, а ты яичницу умеешь делать? Есть хочу, страсть. Я полночи ехал, позавтракать не успел. Теперь, слышишь? — Илья поднял вверх палец, а мальчик замер, округлив глазенки. — Живот урчит.
— Я не умею. Я еще маленький. Мама умеет.
— Нет. Маму мы трогать не будем. Она устала. А хочешь, научу.
— Ага.
Не обращая внимания на Ольгу, сидевшую с отрешенным лицом, мужчины (большой и совсем маленький) пошли на кухню.
— У тебя будет ответственная задача: вымыть помидор, — сказал Илья мальчику.
Венька придвинул стул к мойке и старательно потер красный плод под струей воды. Гость быстро огляделся, нашел разделочную доску и мелко нарезал веточки укропа и лука, а затем и помидор.
— А мама фартук надевает, — оглядел Венька с ног до головы гостя. — Она говорит, что масло пачкает одежду.
— Ничего. Если футболка запачкается, я ее выкину и возьму другую.
На разогретую сковородку полетели яйца с оранжевыми желтками и зеленая смесь. Мальчик, наклонив голову, наблюдал за движениями Ильи.
— Хочешь все перемешать?
— Ага.
Гость подвинул Венькин стул к скворчащей маслом сковороде и сунул ему в руку лопаточку. Оля смотрела из комнаты на мальчика и Илью. Они отлично ладили. Илья не сюсюкал с мальчиком, не зарабатывал себе дешевый авторитет. Он беседовал с ним, как с равным, и Венька принимал такое общение. На минуту, нет, на секундочку, она вдруг представила, что это отец с сыном готовят завтрак маме, вернувшейся с работы. В груди опять сжался комок. Она вскочила с места.
— Все, хватит! — Венька с Ильей оглянулись. — Съедай свою яичницу и убирайся!
Эти слова прозвучали грубо и неуместно. Оля почувствовала неловкость, будто обидела больного человека.
— Мам, ты чего ругаешься? — глаза Веньки наполнились слезами.
— Оля, и вправду. Ты зачем сейчас сына испугала? Я, пока мы не поговорим, никуда не уеду. Так и знай! Уже после ты будешь решать, гнать меня или нет.
Оля опустила глаза. На кого она злилась? Конечно, на себя. Ни сын, ни гость не виноваты в ее фантазиях. Это она выдает мечту за действительность, а вымещает недовольство жизнью на близких людях.