Моя свекровь и другие животные
Шрифт:
– Вы молоды, происходите из хорошей семьи.
– Да неужели?
Конечно, бабушка-фронтовичка и ея боевая подруга – это престижно, но сомневаюсь, что в галактических рамках имеет значение.
– Ваша мать имеет награды…
А про нее-то я и забыла. Награды? Что-то не припомню. Впрочем, о матушке моей бабка говорила неохотно, а уж профессию, ею выбранную, и вовсе полагала глупостью. Не будет взрослый нормальный человек фиглярствовать.
А другие за это не станут платить.
Лучше б в продавщицы
– Ваш отец…
Исчез однажды утром, если верить прекрасной семейной легенде, выдвинутой матерью, а бабушкой подкорректированной крепким словцом.
– …Состоит при совете депутатов…
Чего?
Надо же… и все-таки буйное у меня воображение. Папочка-депутат… вернусь в сознание, надо будет полистать старую мамину записную книжку. Авось и найду кого.
Зачем?
А чтоб было… чтоб больше не возникало странных фантазий.
– …Регионального ранга. При этом вы как особь отдельны и самостоятельны.
Я кивнула.
Сущая правда. Отдельна и самостоятельна, и таковой собираюсь остаться. А они мне тут… дикаря с дубиной.
– Вы получили хорошее образование в рамках своего мира…
Они небось и табель с отметками к делу приложили. И ту докладную, которую завучиха в выпускном накатала, поймав меня и еще трех девиц с бутылкой портвейна и сигаретами. Очень уж она возмущалась, прочила скорое падение и аморальный образ жизни.
А я вот в биологи пошла.
Зачем, спрашивается?
Лучше б и вправду медсестрой… им шоколадки иногда перепадают.
– …Умеете готовить. Убирать.
Ага, то есть этот гад боится зарасти грязью и сдохнуть с голоду? Интересно, мои таланты подлежат апробации, или он Ицхари на слово поверит?
– …Увлекаетесь шитьем и вязанием… поете…
Я не стала уточнять, что пела я в церковном хоре. У Калерии на старости лет приключился всплеск любви к кошкам и Богу. Кошек она прикармливала к возмущению почти всех жителей старенькой трехэтажки, а Богу молилась.
Меня же тягала с собой для вразумления.
Она так думала.
На самом деле бабка моя требовала Калерию сопровождать и воздействовать на остатки ея разума словом. Сама-то она на почве веры со старой подругой вусмерть разругалась, вот и… в общем, как я в хоре оказалась, уже не помню. То ли по инициативе Калерии, то ли по собственному безумному почину, главное, что отказать мне не отказали – не по-христиански это, но просили петь потише.
Глядишь, и не будет слышно, как фальшивлю.
– …Вы вели собственное хозяйство…
Которого старый кот, оставшийся от Калерии и почивший вечным сном в прошлом месяце, и однокомнатная квартира.
– …Достаточно здоровы, чтобы зачать и выносить минимум троих детей…
Еще
Ему надо, пусть он и зачинает… и вынашивает. Троих! Да меня при мысли об одном потрясывать начинает. А ему троих…
– А… – мой здравый смысл вернул меня к проблеме, – скажите, а ничего, что мы… как бы это выразиться… к разным биологическим видам принадлежим?
Нет, на моей родной планете, о которой я вспоминаю уже с умилением, тоже варвары попадаются, пусть не в плащах, но спортивные штаны с лампасами тоже неплохо подчеркивают истинную сущность настоящего мужика. Иные варвары и волосаты.
С битою вместо дубины…
Но чтобы клыки…
Хвост…
И вообще…
– Не стоит переживать, – в фасеточных глазах Ицхари я отражалась, словно в зеркальном комоде. – Наши генетики сделают небольшую коррекцию, и вы…
– Нет!
У любого бреда должны быть границы.
– Понимаю, вы взволнованы… вы нервничаете… вам следует успокоиться и подумать… настроиться на позитив…
В ушах зашумело море.
И я выдохнула.
И вправду, чего это я разнервничалась? Есть еще время. И сомневаюсь, чтобы сам жених был готов ко встрече со мной… Цвет волос, цвет глаз.
Размер ноги.
Он бы еще количество позвонков в копчике указал.
Все это похоже скорее на попытку создать такой список требований, по которым не получится найти невесту. Латентный ментальный дар… У кого?
У меня… осознание пришло вместе с булькающим смехом. Море веселится? Или… Я перевела взгляд на менталиста, который будто бы дремал, но…
Поэтому на меня так сложно воздействовать…
Дар крайне редкий, у гуманоидов практически не встречается, поскольку строение их мозга не способно выдержать нагрузки. И мне следует быть осторожной.
Буду.
Спасибо.
Море зашумело и подползло, раскинулось у ног верным псом.
– …Это ваш шанс, – вкрадчиво произнес Ицхари, и бледно-голубые крылья его завибрировали. Запахло мандаринами, захотелось праздника. – Вы должны им воспользоваться…
Чувствую, придется.
Выбора мне не оставят.
Земля в иллюминаторе…
Не Земля.
Эта планета походила на старый волейбольный мяч. Рыжий, с проплешинами, то светло-золотистого колера, то бурыми, на рубцы похожими.
– Это горы, – Ицхари держался рядом, будто опасался, что без его заботы я немедленно пропаду. Признаюсь, соответствующее желание было, но я держала себя в руках.
Куда я могла пропасть с космического корабля?
Планета медленно ползла по орбите, подставляя желтому же солнцу и без того пропеченные бока. Полюса ее, лишенные привычной с детства знакомой белизны – хотя, конечно, ее я видела исключительно на глобусах и еще в фильмах «Дискавери» – имели неприятный буро-зеленый оттенок.