Моя свекровь — мымра!
Шрифт:
— На кого вы похожи!
Я оглядела себя, несуразно облепленную рабочей Фросиной блузой, и рассердилась:
— В чем дело? Что вас не устраивает во мне?
— Где ваше пальто? — с ядовитой усмешкой поинтересовался Арнольд.
— Дома, — ответила я и задумчиво уточнила: — У подруги. Меня привезли на машине.
Арнольд опять усмехнулся:
— Ясно. После того, что вы вытворяли, вряд ли вас повезут обратно.
— Того же мнения, — впервые согласилась с ним я.
Он растроганно вздохнул и промямлил:
— Ну что
Голова его и в самом деле была небогата по части волос, о чем я сразу ему сообщила. Арнольд грустно взглянул на меня и признался:
— Как вы мне надоели.
— Сорок лет прекрасно жила без вас, — с гордостью сообщила я, утаив год-другой.
— Так много? — поразился Арнольд. — Я думал, вам не больше двадцати девяти.
Я обиделась:
— Что ж тогда антиквариатом меня обзывали?
— В нашем деле двадцать девять — возраст запенсионный, — пояснил Арнольд, забегая вперед и галантно распахивая передо мной дверь.
Мы вышли из дома, и я сразу поняла, почему он ядовито усмехался отсутствию моей верхней одежды: на улице был собачий холод, а мы явно находились далеко от Фроси, где-то за городом.
— Что же мне делать? — спросила я, сжимаясь под порывами ледяного ветра и совсем не надеясь на свой французский костюм и рабочую блузу Фроси.
— Я на автомобиле, — сжалился он. — Если хотите, могу подвезти.
— Он еще спрашивает! Конечно хочу! — обрадовалась я.
Арнольд на своем авто (рухляди такой не видала!) довез меня до дома Фроси и умчался, я же, ругаясь на чем свет стоит, потопала к квартире подруги. В голове рой мыслей. Что это было? Кто похитил меня? С какой целью снимали порно? Почему отпустили?
А ну как творчество лысого человечка увидит кто-нибудь из читателей!
Из моих читателей!
Нет, внешне Арнольд вовсе не плох, лишь из вредности его я ругала — но волновало меня на тот момент нечто другое. Представить страшно: всеми уважаемая писательница, певец нравственности — Софья Мархалева и где? В грязной порнухе! Стыд и срам!
Вспомнив про своих строгих читателей, я по-настоящему пришла в ужас — даже про мужа забыла. Впрочем, мой Роберт живет в науке — за формулами своими он может и не заметить, что это именно я голой скачу на экране. Если он вообще еще помнит какая я голая, если еще не забыл, что я, Софья Адамовна Мархалева, его родная жена.
Нет, с Робертом все очень просто — гораздо сложней с читателем: вот кто все подмечает и уж точно помнит мое лицо. Конечно, читатель-то видит меня почаще чем муж — муж телевизор не смотрит и не слушает радио, а я загрузила собою почти все каналы и весь эфир. Как говорится, из утюга лишь не выскакиваю.
“Какой кошмар, — страдала я. — Какая беда! Все пущено на самотек! Черт знает кому эти верзилы теперь лицо мое предоставят…
Доверия и к лысому человечку нет у меня. Один бог знает какую он подберет мне фигуру. А ну как приделает торс Шварцнегера?
Гомик
Ай-яй-яй, как все плохо!”
Признаться, я не на шутку загоревала. Больше всего удручало то, что не могу самолично выбрать себе дублершу. Так, вся в печали, к подруге своей и ввалилась.
Фрося была уже дома. Увидев меня, чертовка обрадовалась и бросилась целоваться.
— Сонечка, милая, — твердила она, — как хорошо, что ты вернулась! Как же я волновалась!
Должна сказать, что я не только переживала из-за фигуры дублерши, но и другими полезными делами была занята, пока добиралась до города из вертепа. К примеру, анализировала происходящее.
В результате, пришла к выводу, что схватить собирались Фросю, а не меня. Ведь верзила ясно сказал: “Это тебе не картинки, бля, малевать, здесь настоящий нужен талант”. Следовательно, бандиты приняли меня за художницу. Да и блуза рабочая была на мне, и стояла я у картины, и схватили меня прямо в доме у Фроси…
Волосы зашевелились на голове и мороз продрал кожу, когда я отчетливо поняла, что через эту ужаснейшую процедуру должна была пройти моя Фрося, чистая, юная. Ладно я, бывалая баба, как говорится, обремененная дурью и опытом. Меня трудно обидеть — если надо, кого хотите сама изнасилую, что не раз и случалось, в переносном, конечно, смысле.
Да, что там греха-то таить, и в прямом смысле бывало…
Но это все я, а вот Фрося…
Я самовольно решила: “Нет, Фрося для порно не создана!”
Давая себе страшные клятвы молчать о таинственном происшествии, как бы ни хотелось разболтать все прямо с порога, я ввалилась в квартиру подруги.
Да-да, я пошла на жертву такую — решила молчать, что для русской нормальной бабы смерти подобно, и каково же было мое удивление, когда Фрося заговорила сама о моем происшествии.
— Сонечка, — едва ли не плача, закричала она, — я решила, что ты уже не вернешься!
— Почему это — не вернусь? — слегка настораживаясь, спросила я.
— Как — почему? Да потому, что я дура! А ты — самая лучшая!
Против такого расклада я ничего не имела — я с ним согласилась, а Ефросинья продолжила:
— Сонечка, ты обиделась и очень права! Ожидая тебя, я о многом подумала и решила, что я негодяйка. Ты слишком доверчива, я не имела права так забавляться. Мой прикол слишком жесток.
Разочарованно ахнув, я подивилась:
— Так это был всего лишь прикол?
— Прикол, — стыдливо потупившись, призналась она. — Мой идиотский прикол. Ничего не могу поделать с собой, такой у меня накопился протест против богатых и самовлюбленных дурако… Ой, прости, против людей. Но этот прикол особенно идиотский, если учесть твой возраст и твою популярность.