Моя тюрчанка
Шрифт:
Переворачивая страницу за страницей, я думал: если бы все было так на самом деле!.. Если бы добро и зло всегда можно было безошибочно различить, как разноцветные шары в бильярде. И если бы добро всегда побеждало!.. В реальности все обстояло иначе. Подлинное зло – хамелеон, ловко мимикрирующий под добро. Зло – совсем не дьявол с рогами и копытами и не огнедышащий змей. Оно является в образе прилизанного клерка с сигарой в зубах, который вьется и приседает перед тобой ровно до того момента, когда ты выложишь деньги. Или зло – это затянутый в униформу полицейский капитан. Представительный. С прямой спиной и начищенными до блеска сапогами. Про такого вовек не догадаешься, что офицер не маньяков и грабителей ловит, а стрижет
Ширин слушала мое чтение с задумчивым сосредоточенным личиком. По-моему, в голове у моей девочки клубились те же горькие философские мысли, что и у меня. Бывало, отложив на минутку книжку, я делился с милой планами мести Бахрому. Убеждал мою девочку пойти после выздоровления в суд и полицию. Любимая грустно улыбалась и кивала головой. А потом просила почитать еще. Идея заявить на Бахрома, видимо, не цепляла мою звездочку. Но моя красавица не хотела со мной спорить.
Некоторые сказки и стихотворные отрывки – особенно западали в душу Ширин. Я зачитывал эти стихи и истории по нескольку раз. Моя девочка слушала, не шевелясь – с неугасимым интересом. Так и впитывала мой далеко не дикторский голос. Случалось, милая засыпала под любимую сказку. И тогда на лице моей спящей гурии не видно было поставленного болезнью клейма мучений. Казалось: Ширин видит самые сладкие, самые приятные сны – от которых тает недуг.
Осторожно – чтобы не разбудить – я целовал свою девочку в правую бровь. Аккуратно поправлял на моей милой одеяло. А потом долго сидел, любуясь тем, как безмятежно спит Ширин. Я думал тогда о том, что не могу назвать себя несчастным человеком. Пусть я рано осиротевший инвалид. Ущемленный в правах недееспособный. Ну и что?!.. Зато в мою жизнь, как чудесный белый лебедь в речную заводь, вплыла прекрасная нежная тюрчанка. Близняшка той обворожительной пери, о которой лили кровавые слезы Низами, Саади, Джами и другие восточные поэты. Но, в отличие от жестокой сестры, моя прелестница благосклонна к влюбленному безумцу. Я сорвал с колючего куста волшебный цветок – и вдоволь надышался сказочным ароматом.
До встречи с Ширин я вел серую жизнь бедняка и неудачника. Со всех сторон получал пинки и тычки, как облезлый уличный кот. Но над моим горизонтом взошла ослепительная звезда. Нет – темные небеса озарила вспышка яркой кометы. Разделив стол и постель с возлюбленной, я получил от Вселенной, от бога или богов свою долю счастья. И, надо без ложной скромности признать, мне достался не маленький кусочек мирового пирога.
У меня не обнаружился внезапно умерший иностранец-дядя, завещавший мне свои миллионы. Во в мне не проснулся талант живописца – так, чтобы мое искусство покорило людские сердца и принесло мне почет и достаток. Но много ли все это стоило бы, если б на другой чаше весов был огненный, долгий, страстный поцелуй красавицы Ширин?.. А ведь одним поцелуем дело у нас не ограничилось. Счет поцелуям мы довели до тысячи – и даже больше. А как я ласкал обнаженную грудь моей милой, с каким трепетом прикасался к упругим соскам!.. Моя девочка спала со мною голая. Отбросив покрывало ненужного стыда, мы – ненасытные, как олень на водопое – предавались любовным играм. Уже поэтому я не мог бы сказать, что обделен индейкой-судьбой.
Даже если представить самое худшее, о чем я отказывался и думать. Что мою звездочку депортируют на родину, а меня закроют в психиатричке. Все равно!.. Поэму нашей любви – не вымарать со страниц книги жизни. Пусть розовый лотос цвел недолго – память о нем навсегда останется в наших сердцах. Как бы
Я смотрел на уснувшую под «Шахнаме» любимую, гладил густые волосы своей девочки и тихонько шептал:
– Ты только не сдавайся, моя милая. Ты выздоровеешь. Ты обязательно выздоровеешь.
13.Пингвинята на льдине
Болезнь Ширин ушла так же внезапно, как и началась. Точно голое деревцо, которое вечером гнулось под натиском холодного ветра, наутро распрямилось, по взмаху волшебной палочки покрывшись белыми цветами и алыми плодами.
Я счет потерял дням мучительного недуга моей девочки. Но однажды проснувшись, с изумлением подумал: а ведь за всю ночь милая ни разу не будила меня кашлем. Я чувствовал себя невероятно отдохнувшим. Похоже, впервые за долгое время я проспал восемь часов без перерыва. Ширин не было рядом со мной на постели. Зато с кухни доносились звон посуды, слышалась возня. Ничего себе!.. Ведь еще только вчера моя звездочка не могла подняться с кровати. На отросших за спиной крыльях я полетел на кухню.
На столе дымились две чашки кофе со сливками, распространяя щекочущий ноздри аромат. Моя девочка стояла у плиты; на сковородке жарилась яичница, плюющаяся шипящим растительным маслом.
– Милая… ты… ты… – не смог заговорить я, забуксовав на пороге.
Ширин повернулась ко мне и звонко, заливисто рассмеялась.
Моя девочка была меланхоличная натура. Помню, как осенью любимая грустила у окна под шум дождя. Улыбка редко играла у моей ненаглядной на губах. А если уж раздавался смех моей нежной красавицы – значит в дом пожаловала настоящая радость.
– Ты… Ты здорова?.. – наконец выдохнул я.
Красноречивее любого ответа был румянец, сияющий на щеках моей тюрчанки. Глядя на мою милую, невозможно было представить, что это она еще вчера металась в жару по скомканной постели. В глазах Ширин, прошлым вечером совсем тусклых, зажегся прежний блеск. Побледневшей за время болезни коже – вернулся приятный светло-смуглый цвет. Казалось: даже волосы моей девочки стали темнее и гуще.
Меня переполнило ликование, аж захотелось сплясать вприсядку. Любимая здорова!.. Моя красавица здорова!.. Я крепко обнял Ширин. Мы горячо и многократно расцеловались.
Как раз приспела яичница и чуть остыл кофе. Мы сели есть и пить. Жареные яйца – блюдо нехитрое. Но каким оно показалось мне вкусным, особенно после моей грубой стряпни, которой я нас потчевал, пока моя милая болела. Очевидно, для доброго завтрака или обеда нужна легкая рука любящей женщины. А кофе?.. Разве я сам был не в силах перемешать в чашках сахар и растворимый порошок, да добавить молока и кипятка?.. И все-таки: у меня получалась коричневая бурда, а у Ширин – бодрящий и дарящий блаженство восхитительный напиток. Не зря в народе говорят: «Не учи жену кофе готовить».
За яичницей и кофе мы веселыми птичками щебетали о всяких пустяках. Обсуждали сказки и поэмы, которые я читал моей милой, пока та болела. Припоминали интересные фильмы. По правде сказать, можно было выбрать и более серьезную тему для разговора. Не так много времени осталось до того дня, когда виза Ширин будет просрочена. Да и с жалобой на Бахрома надо было что-то решать. Но пока нам не хотелось занимать головы никакими проблемами. У нас сегодня праздник: злой дух болезни выпустил мою девочку из своих куриных когтей. Мы точно превратились в бабочек – порхающих над зеленой лужайкой.