Моя Вкусная Сербия

Зелинская Елена Константиновна

А салаш – это что-то вроде ранчо: место, где жили фермеры или работники помещиков, содержали животных, выращивали урожай. Поэтому салашская кухня – мясная, с добавлением зерновых, овощей и фруктов.

В современной Сербии очень популярно восстановление салашей для использования в эко-туризме. В один из таких салашей мы и поехали, чтобы узнать, что такое настоящая салашская кухня.

– Учусь у сербов жить одним днем. У нас это выражение имеет оттенок легкомыслия, типа, не думает о завтрашнем дне. А здесь это совсем по-другому – означает умение ценить каждый

день, каждое мгновение жизни. В этом больше упования, чем предусмотрительности. И больше понимания жизни и ее радостей. У меня получается с трудом, я человек северный, нам надо сани с лета готовить. Но все больше выходит задержать этот текучее счастливое состояние.

Мы сидим на открытой террасе ресторана в «Салаше 137». Забавное сходство-различие языков все время сбивает с толку и служит поводом для шуток.

– Анюта, мы будем ночевать в шалаше! – так мы с Таней всю дорогу туда троллили нашего доверчивого фотографа.

– Я не буду спать в шалаше, – возмущалась Анна, – там насекомые!

– Но ты же любишь насекомых! – говорили мы, намекая на Анино хобби – макросъемку, в результате которой на стенах выставочных залов появлялись огромные фотографии чудовищ с выпученными глазами. «Они живут рядом с нами!»– утверждало название выставки.

– Вот теперь и ты поживешь рядом с ними.

Было видно, что Аня и верит, и не верит одновременно.

Дорога к Салашу 137 лежала через поля и пастбища, где паслись лошади. И можете себе представить: на одном из полей мы вдруг увидели настоящий шалаш!

– Аня! – заорали мы с Татьяной чуть ни хором, – вот он, твой шалаш!

Потом Аня признавалась, что была секунда, когда она и впрямь поверила, что ей придется ночевать в поле.

Наша поездка по Воеводине подходила к концу, и за время путешествия, в каких только местах нам не приходилась останавливаться! После ночи на сплаве, в домике с террасой на воде, прозрачными стрекозами и вдруг исчезнувшими в 9 вечера, как по команде, комарами, Аня могла поверить и в шалаш.

Однако машина быстро проскочила мимо полей и въехала в ворота старинной усадьбы. Вот он «Салаш»: небольшая гостиница, бывший дом для работников усадьбы, кафана, конюшня и хозяйственные постройки.

–А что значит 137? – подозрительно спросила Аня.

– Это всего лишь почтовый адрес.

Мы втащили наши чемоданы в длинное здание с толстыми стенами, которые летом хранят прохладу, а зимой – тепло.

Все стены были увешаны черно белыми свадебными фотографиями и портретами красивых мужчин в военной форме. А на полу в коридоре сидела лягушка.

– Мы же обещали тебе интересные фотки!– сказали мы Ане, но лягушка ускакала быстрее, чем фотограф успел вытащить из рюкзака свою камеру.

Комнаты сохраняли не только обстановку, но и дух ушедшего времени. Все выглядело так, словно молодожены с фотографий только что уехали в свадебное путешествие и вот- вот вернутся. Кровати с высокими остроконечными резными изголовьями, кованые вешалки для одежды, вмурованные в стены печи, возле которых в плетеных корзинках были заботливо уложены дрова.

Анюта отправилась исследовать

конюшни, а мы с Татьяной поднялись на выложенную старинными кирпичами террасу. Сели за стол, покрытый кружевной скатертью, озираясь на полочки и этажерки, уставленные бережно сохраненными чашками, бокалами, часами, фарфоровыми фигурками, и еще Бог весть чем, что создавало атмосферу старинного спектакля. Мне это сразу напомнило мой любимый сербский сериал «Ягодичи». Там, кстати, действие и происходило где- то здесь, на равнинах Воеводины. И «салаш» там тоже упоминался, и «каштель», и семья местных помещиков, которая доживала в этих усадьбах последние дни золотого века Сербии – между двумя войнами.

Мы, как всегда, разложили походные компьютеры, заказали по бокалу вина, и вместо того, чтобы открыть чистую страницу и начать работать, предались очарованию теплого вечера.

Есть в сербском языке непереводимое на русский слово – «уживати». Для перевода потребуется несколько предложений, возможно даже целый абзац. А может – роман.

Я спросила как- то Марко: – а в чем цель, например, Дринской регаты? Это соревнование?

– Пожалуй, – ответил он, – соревнование, кто больше получит удовольствия. Можно просто радоваться, как ты думаешь?

Я думала по-другому. Просто получать радость от жизни? Официант ставит перед тобой бокал – уживайте! Вы пришли на спектакль – уживайте! Вы отправились в путешествие – уживайте!

– Иногда, – говорит Марко, – то, что у тебя есть, лучше того, что ты хочешь.

Но нас учили по-другому. Нам обязательно надо «хотеть странного». Нам надо мечтать, не терять надежды, готовится к светлому завтра.

Как научиться ощущать каждый день? Стрекот кузнечиков, монотонный и музыкальный, запах полевых трав, высушенных июльским солнцем, привкус спелого винограда в глотке вина, легкую беседу с другом и теплую крепкую руку близкого человека, на которую ты всегда можешь опереться.

***

У террасы крутятся три собачонки, выпрашивают внимания, вертят короткими хвостами, а пока зазевавшаяся и расслабленная от моих разговоров Татьяна отворачивается, чтобы налить вина в бокал, крадут босоножку, свалившийся с ее ноги

Между тем, на террасе людей прибавляется. Недалеко Нови Сад, негласная столица Воеводины, этот город здесь, в Сербии играет ту же роль, что и Петербург в России. Новосадцы приезжают сюда – благо недолго добираться – отдохнуть от повседневной суеты в вечерних сумерках за столиками под деревьями. Болтают, смеются, пьют вино. Короче – «уживают».

Тепло, воздух недвижен. Пахнет сеном и немного дымком.

– Закончила текст, – говорю Татьяне – и знаешь, мне удалось схватить ощущение счастья, – Татьяна кивает. Она у нас прагматик, но и ее охватывает это чувство, так мало знакомое нам по нашей жизни. Вино в кувшине ловит отблески от фонариков. Поют тамбураши, двигаясь от столика к столику, причем не громко, как в городских ресторанах, когда и не поговорить из-за шума. В коротких паузах слышно, как в конюшне фыркают лошади.

Что принесет завтра? Увидим. А сегодня жизнь хороша!