Моя война. (Записки окопного генерала)
Шрифт:
– Значит, так, Геннадий Николаевич. Я – командующий группировкой войск, и я беру всю ответственность на себя. Бей их, гадов, всеми средствами! Нужна авиация – поднимай в воздух, нужна артиллерия – круши бандитов снарядами. Не бойся. Я за все отвечу. Москва далеко, а нам тут, на месте, виднее…
У меня сердце подскочило в груди, я готов был расцеловать Куликова. Но одновременно и страшно стало за него, как бы не сняли.
Утром наш десант обрушился с гор на головы боевиков как снежная лавина. В 9.00 полным ходом работали артиллеристы, в небе стрекотали вертолеты. В стане бандитов началась
Но одновременно радиоэфир накалили вопли чеченских лидеров, жаловавшихся своим благодетелям в Москве на своенравие генералов ОГВ, дескать, Куликов неуправляемый, проигнорировал приказ Верховного. «Эдак он скоро и Кремль будет бомбить. Дождались Бонапарта?!» – звучали по космической связи провокационные тирады…
Ближе к полудню на меня вновь вышел Анатолий Куликов:
– Все, Геннадий, стой! Больше держаться не могу. Давят, сил нет. Останавливай всех и закрепляйся.
– Понял вас, – отвечаю. – Даю команду «Стоп».
– Успел что-нибудь? – поинтересовался Куликов.
– Успел, – говорю. – Добить уже не смогу, расползлись по щелям, но зато Шатой наш, а главное – люди целы.
– И то хорошо, – облегченно вздохнул командующий ОГВ. – Спасибо тебе, ребят поблагодари.
– Это вам спасибо.
Те несколько часов, которые отвоевал у политиков Куликов, фактически решили исход дела в нашу пользу.
Москва не забыла его упрямства. В конце концов его сместили с должности командующего ОГВ… путем повышения – назначили министром внутренних дел. Лишь бы от Чечни подальше. Надеялись, что захлебнется в потоке текущих дел. А он не утонул. Будоражил правительство, боролся с политикой полумер в отношении Чечни, открыто выступал против сторонников замирения с боевиками. Мало того, развернул войну с коррупцией внутри МВД – наверное, одну из самых безнадежных российских войн.
По-офицерски прямолинейный, он не умел хитрить и ловчить в извилистых коридорах власти. Быстро нажил себе врагов. Боевые генералы, знавшие его по Чечне, искренне переживали, что его подставят где-нибудь, вынудят уйти в отставку. В конце концов так и случилось, но Анатолий Сергеевич успел сделать для государства немало доброго.
Впрочем, уже одно только присутствие в правительстве таких людей оказывает благотворное влияние на ход событий. Так, к примеру, присутствие в актерском ансамбле В. Высоцкого или В. Шукшина – некая духовная гарантия того, что фильм – приличный. Для меня министр внутренних дел РФ А.С. Куликов – нравственная и политическая гарантия того, что поведение государства будет предсказуемым и «чистоплотным».
Он не способен предать товарища. Достаточно вспомнить, как на протяжении всех последних лет он поддерживал тяжело раненного в Грозном генерала Романова и его семью. Даже договорился с мировым светилой (нейрохирургом из Японии) о сложнейшей операции. Своих друзей он в беде не бросал.
Я познакомился с Куликовым в феврале 1995 года. Невысокого роста, крепыш, со скупыми жестами, он оставлял ощущение основательности. Его фигура, речь, поступки – все было каким-то капитальным, несуетным, выверенным. Его взгляд сквозь очки, казалось, проникал в самые глубины души человека. Трудно, наверное, приходилось тому, кто хотел утаить от него дурные намерения.
Анатолий
У Куликова не было той гусарской лихости, той легкости, с которой отдавал приказы П. Грачев. Анатолий Сергеевич не торопился, как иные политики, «демонстрировать» свое мнение.
В отличие от многих генералов, он пренебрег личной карьерой во имя спасения солдатских жизней и победы над неприятелем. И что немаловажно: показал российскому народу, что есть люди в генеральских мундирах, которых невозможно запятнать даже в мутной и грязной воде военно-политических игрищ.
ГЛАВА 3. ВРЕМЯ НАБЕГОВ
ЧЕХАРДА ЗАМИРЕНИЯ
К середине июня активные боевые действия в основном были завершены. Оставшиеся боеспособные группы дудаевцев находились на востоке республики (Дарго, Беной), а также в западной части, в районе Бамута. Единое управление бандформированиями было нарушено, многие чеченцы стали покидать свои отряды.
Однако рейд Ш. Басаева на Буденновск резко изменил ситуацию. Москва уступила, и начались переговоры.
В Грозном делегацией Правительства РФ и представителями боевиков был подписан блок документов, относящихся к военной сфере, определен механизм добровольной сдачи боевой техники и вооружения участниками НВФ, «ополченцами» и частными лицами. Предусматривалось прекращение боевых действий, террористических актов и диверсий, освобождение пленных (как с одной, так и с другой стороны), разоружение бандформирований, поэтапный отвод, а затем и вывод с территории республики частей федеральных войск (кроме тех, кто оставался на постоянной основе). Контроль за выполнением договоренностей и соглашений возлагался на специальную наблюдательную комиссию.
Директивой командующего Объединенной группировкой федеральных войск генерал-лейтенанта А. Романова предписывалось с 00.00 часов 2 августа прекратить ведение боевых действий, одновременно с началом сдачи оружия в населенных пунктах начать отвод войск на удаление 2-4 километров. В последующем, для выполнения мероприятий по разоружению боевиков, было принято решение о создании в пределах административно-территориальных районов Чечни базовых центров, состоящих из армейских частей, подразделений внутренних войск, ОМОНа и СОБРа.
Однако вновь от переговоров выиграла лишь чеченская сторона. Отказавшись от прямого противоборства и используя договоренность о взаимном прекращении огня, боевики сделали ставку на тактику партизанской борьбы и диверсионно-террористическую деятельность. Многие мужчины-чеченцы снова взяли в руки оружие. В горах формировались группы для проведения диверсий, создавались новые базы боевиков, где проходили обучение диверсанты. В частности, подобные «школы» находились в окрестностях Бамута, Орехова, Рошни-Чу. Один учебный центр функционировал на территории соседней Ингушетии – при районном отделении внутренних дел Джейрахского района, на базе санатория «Армхи».