Моя выдуманная жизнь
Шрифт:
— Ещё один популярный список, наряду с пятью стадиями принятия, — вздохнул на это.
Интересно, а сколько ещё таких вот… «списков» я, возможно бессознательно, включил в собственный сон?
В следующий миг раздался тихий стук в дверь. Сразу подумал про Элис, ведь вряд ли кто-то ещё без веской причины стал беспокоить меня в достаточно поздний час. А если бы причина была, то стучали бы куда как громче. Элис же в курсе, что я дома и не сплю, плюс я уже успел её изучить, запомнив, как она предпочитает подавать о себе знать: её стук весьма… мягкий.
Взглянув в глазок,
Даже если я не могу видеть её мысли, я достаточно успел узнать Элис, чтобы составить о ней довольно полное мнение. С какой-то стороны, я могу заявить, что знаю её.
Ха-ха-ха! Бред… похоже, у меня обострился ген любви. Любви через дверной глазок.
Элис наклонила голову, а потом развернулась, чтобы уйти.
Проклятье, я слишком задумался, рассматривая её, и забыл открыть чёртову дверь!
Тут же исправляю это, открыв и улыбнувшись.
— Привет, — достаточно глупо произнёс в её сторону.
— Привет-привет, давно не виделись, — хихикнула она, возвращаясь обратно.
— Уже успела соскучиться? — усмехнулся я.
— Почти, — зеркально улыбнулась она. — Просто узнала, что мама собирается на какое-то время забрать Ширли и Джорджа с собой, чтобы они снова не столкнулись со своим отцом.
В голове закрутились мысли: зачем Элис мне это рассказывает?
Прежде чем я сумел прийти хоть к каким-то адекватным мыслям, на лестнице послышался цокот каблуков, и мимо нас прошла Хэлен.
Элис поздоровалась, но та проигнорировала её. Может, всё ещё обижена из-за той старой истории с парковкой? Впрочем, Хэлен уже давно являлась ходячим отображением того, почему я так сильно ненавижу людей. Даже сейчас, формально ничего не сделав, она щёлкнула мой переключатель гнева.
***
В углу комнаты свалены дневники в чёрных обложках, которые доставали почти до середины стены. В подготовке к новому шкафу я вытащил их все (старый шкаф аккуратно разобрал и выбросил). Внутри них написаны тысячи вымышленных историй, которые страстно желали стать правдой.
И хоть эта комната — последнее пристанище каждой моей рукописной книги, всегда есть та, которая занимает место на тумбочке, рядом с кроватью, на которой я сплю. Тот самый дневник, где ещё есть чистые страницы, которые нужно заполнить, который ещё не готов присоединиться к остальным.
Помню, как в последний день посещения психотерапевта, к которому ходил по просьбе Мелиссы, доктор сказал мне, что я желаю воплотить все свои фантазии, которые приходят ко мне во снах.
— Скажите, — спросил я на это, — а знаете ли вы слово, которым обозначают убийство муравьёв?
Это должно было бы удивить его, но я не первый раз резко меняю тему, терапевт попросту привык.
— Нет, — односложно ответил он.
— «Формицид», — произнёс я. — Чем-то похоже на «геноцид». Скажите мне, доктор, для какой цели человечество придумало это слово? Имеется ли
— Весьма интересный вопрос, который вам нужно обсудить с каким-нибудь энтомологом, — улыбнулся доктор. — Потому что я, право, не знаю ответа на ваш вопрос.
В кабинете воцарилась тишина, которая, как предполагалось, действует терапевтически.
Какого чёрта я здесь делаю? — разбивала меня мысль в этот момент времени.
— И правда, — сказал я уже в своём времени, — нашёл что вспомнить. И что ты вообще хотел от него услышать в ответ на свой вопрос? Ему платят не за философские дебаты, а за конкретику.
Закрыв за собой дверь в комнату, где «спят» мои дневники, я отправился в гостиную, но по дороге зацепил ножку дивана мизинцем левой ноги.
— Твою же, сука, мать! — хрипло рявкнул я. На глаза моментально набежали слёзы, я согнулся и зашипел, обхватывая ступню ладонями и опираясь спиной о стенку.
Спустя почти две минуты дыхание выровнялось и я перестал сжимать веки и челюсть.
— Фух, — утёр выступивший на лбу пот. Палец побаливал, но в меру. Осмотрев травму, убедился, что не сломал его, не сорвал ноготь и не оставил ссадины. Скорее всего, не будет даже синяка. Хорошо.
Но теперь предстояло самое сложное. Мой разум и моё чувство справедливости требовали, чтобы аналогичная проблема случилась с противоположным пальцем — мизинцем правой ноги.
— Уф, — приготовился я, а потом потёр руки и чётко прицелился…
Удар прошёл выверенно чётко и точно.
— Грёбаное дерьмо! Тварь! — Эмоции разбирали меня, но чувство справедливости было удовлетворено. Я вновь плакал от боли и сжимал зубы, пережидая, пока сойдёт приступ боли.
Всё. В очередной раз сохранил равновесие. Интересно, а если я потеряю ногу, то захочу ли отрезать себе вторую?
Странные сны, странная жизнь и где-то посередине странные воспоминания.
Иногда фантазия так сильно пытается прорваться в реальность, что это становится болезненным. Однажды мне приснился сон, в котором мы с моим другом были где-то за границей, а перед нами на коленях стоял мужчина-рабовладелец. Он умолял сохранить ему жизнь.
В тот момент я почему-то не мог нажать на курок, хоть ствол и был направлен точно ему в голову. Кажется, это было моё первое убийство во сне? Или нет? Я не знаю. Я часто убивал «там». Иногда мне кажется, что если доведётся кого-то убить в реальной жизни, то я сделаю это быстро, чётко и без малейших сожалений. Потому что тренировка давно успешно пройдена. Формицид выполняется регулярно, не давая навыкам «заржаветь».