Моя жена — ведьма. Дилогия
Шрифт:
– Можно договориться… – начала было блондинка, но более нетерпеливая воительница уже вздымала руку для удара.
– Умри первым, глупый раб своего Господа!
– Пригнитесь! – взвыл я, пытаясь оттолкнуть старичка с линии атаки, но цепь держала надёжно – я только ещё раз упал, больно ссадив локоть. Зеленовато-синяя шаровая молния, сорвавшись с пальцев демонессы, обрушилась на неприметного монаха, инстинктивно выставившего перед собой молитвенник. Я было зажмурился… Но случилось чудо! Молния, едва коснувшись потрёпанной книжки, резко отфутболила назад, с удвоенной силой ударив в грудь ничего не понимающую злодейку. Стеклянный шар зелёного сияния заключил в себя скорчившуюся фигурку, и нечеловеческий визг потряс округу:
– Уу-ми-и-ра-а-ю-ю-ю!!! – Шар лопнул, рассыпавшись изумрудной пылью, и ещё одним воином в матроске стало меньше. Как успела сбежать блондинка, я не заметил… Старенький священник, нимало не удивясь произошедшему, бросился поднимать бессознательно лежащих
– Пойдёмте домой, Сергей Александрович, вам здесь больше делать нечего…
Я встал, чуть прихрамывая, сделал первые два шага. Кажется, начинало свежеть… Небо стало чуточку светлее, а силуэты звёзд более размытыми. Местные жители давно разбежались, основная масса испанского отряда, замороженная Банни, потихоньку приходила в себя, но нам пока не угрожала. Разве что тот упрямый конкистадор в медном панцире, пошатываясь, поднялся на ноги и, опираясь на двуручный меч, попытался следовать за мной. Но он не прошёл и пары шагов, как на его пути встала огромная серебристо-пепельная волчица. Вздыбив шерсть на загривке и оскалив клыки, Наташа в два счета объяснила мстительному воину, почему он должен от меня отстать… Испанец отбросил меч и побежал к священнику исповедаться в страшных грехах. Я положил руку на плечо своей супруги, мы молча вышли за город, и пошли по едва заметной тропинке к находящемуся неподалеку храму доброго бога. Говорить не хотелось ни о чём… Мысли были или слишком длинными, или чересчур короткими, но и те и другие требовали некоторого напряжения, а я едва волочил ноги. Ангела и чёрта рядом не было, они наверняка заняты золотодобычей, а значит, в ближайшее время не появятся. Ну и… фиг бы с ними! Наташа здесь, она у меня самая лучшая ведьма, что ей стоит вывести меня обратно в крысюкинские катакомбы? Да ничего не стоит! Вот только обещаний, данных генералу Кошкострахусу Пятому, я не выполнил… Восемь золотых змей не достал. Ни одной не достал, если быть объективным… Кому какое дело, что у меня не хватило на это времени? Правильно, никому… Храм Кецалькоатля встретил пробуждающимся птичьим пением и сырой прохладой подземного хода. Привычные запахи канализации появились примерно через полчаса. Переход, как всегда, был незаметным…
О том, что было после, я очень смутно помню. Страшный нервный шок от посещения доколумбовой Америки оказался слишком тяжёл для моей интеллигентской психики. Вот уж где поистине была Преисподняя… Кровь, огонь, ужас и хохочущие демоны в узорных испанских шлемах! В жизни своей не видал ничего отвратительнее и, надеюсь, никогда больше не увижу. Пока смертельная опасность угрожала лично мне, пока я убегал или догонял, сражался и сопротивлялся изо всех сил, – весь кошмар окружающего воспринимался лишь жутковатой декорацией. Только когда всё кончилось, разум постепенно стал осознавать и анализировать произошедшее. Начнём с того, что в себя я пришёл уже в Городе, в своей постели. Как оказалось, я спал почти два дня подряд… Моя жена провела меня в дальние катакомбы крысюков, где я и потерял сознание. Солдаты генерала доставили беспомощного шпионуса в военно-полевой госпиталь, а оттуда наверх, в Наташину квартиру. Кошкострахус лично прислал собственного врача, лечившего всех классической касторкой и клизмами, но моя супруга встала на дыбы. Под угрозой немедленного съедения кадровый доктор удалился, поджав хвост. Наташа восполняла мои упавшие силы куриным бульоном, ананасовым соком и орехами на меду. Кофе не давала, как ни упрашивал, только молоко… При такой лечебной диете и долгом успокаивающем сне я уже на второй день мог самостоятельно сидеть в подушках, почитывать питерские газетки и в одиночестве размышлять о вечном. Жену опять где-то носило, Семецкий трижды оставлял ей сообщения на автоответчике, но Наташа никому не спешила раскрывать свои карты. Я догадывался, какие у неё козыри в рукаве, но, честно говоря, поделиться собственными догадками было не с кем. Да, кстати… Если вы скоропалительно подумали, будто Наташа беззастенчиво бросила меня на произвол судьбы, в когтистые лапы злобной Сейлор Мун, – так вы глубоко ошибаетесь! Зная жену, могу с полной уверенностью заявить, что она специально давала мне возможность проявить себя, почувствовать уверенность в собственных силах, но при первой же серьёзной опасности наверняка бы пришла на помощь. Она, несомненно, держала ситуацию под контролем, и со мной просто не могло случиться ничего ужасного. Всё это Наташа рассказала мне самолично, подтвердив свои слова таким поцелуем, что не поверить ей было абсолютно невозможно…
Об Анцифере и Фармазоне я вспомнил только сегодняшним утром, когда меня, болезного, разбудил телефонный звонок Кошкострахуса Пятого. Мне удалось высвободить руку из-под одеяла, не дожидаясь, пока телефонная трубка прилипнет к моему уху. Генерал самым торжественным тоном оповестил, что мне присвоено очередное воинское звание, и чисто по-отцовски поблагодарил за золото, якобы безвозмездно переданное в фонд подрастающего поколения крысюкинской нации. Но я-то отлично помнил, что сам, своими руками уж точно
– Милая, ты не переутомилась за клавиатурой?
– Милый, будь умничкой, отвяжись, пожалуйста. Я уже полтора часа бьюсь над этой программой, а она всё не хочет открываться…
– Любимая, быть может, я всё-таки останусь и ты позволишь мне попробовать?
– Любимый, это ведь не картинки с девочками в «Сексонике» открывать… Тут даже моего образования не хватает, а ты у меня чистый гуманитарий.
– Родная, ну, в данном-то случае образование вряд ли что принципиально решает… А кстати, откуда ты узнала про «Сексоник»?
– Родной, мне Фрейя рассказала. И не красней, девочки её возраста вечно подсматривают, у них повышенный интерес ко всему тайному. Зайчик мой…
– Только не зайчик!
– Ладно, не ворчи… Я всего лишь хотела сказать: попробуй, если хочешь. – Моя жена толкнулась пяткой в пол, отъехав на вертящемся кресле в сторону. Я склонился над монитором и взялся за мышь. Вход в программу был «запечатан» некой головоломкой, но при логическом анализе её удалось взломать за пять минут. Вернее, я просто предложил оригинальное решение, а уж Наташа поняла, как правильно его применить к неразрешимому объекту. Как только на экране вновь замелькали цифры и тексты, моя супруга, с присущим ей тактом, снова попыталась меня спровадить.
– Нет, дорогая! Я уже не болен, не переутомился и отстрадал своё в витаминном голодании. Мне можно сказать самую страшную правду, я выдержу. Что у тебя там?
– Серёжка-а-а, – заканючила она, – у меня могут быть свои маленькие женские секреты?!
– Если совсем маленькие, то могут. Но если такие крупные, что их приходится прятать за головоломными замками…
– Господи, да это всего лишь аукционная система торгов в Городе и окрестностях!
– О, так мы что-то продаём или покупаем?!
– Продаём, – многозначительно, с нажимом, пояснила Наташа. – Только не всем надо знать, что продаём и кому.
– Счастье моё, – постепенно начал прозревать я. Если раньше в моей голове лишь зародились недостойные подозрения, то теперь они выросли, окрепли и встали в полный рост. – Уж не хочешь ли ты сказать, что сумела раздобыть в пирамиде ацтеков ещё один артефакт?!
– Не хочу и не скажу! И тебе никому говорить не советую… Наши маги, как только узнают, такой хай поднимут – хоть из дому без охраны не выходи!
– Значит, ты нашла… вторую половину? – ахнул я. Наташа долго смотрела мне в глаза, ничего не говоря, но так многозначительно, что задавать вопросы больше не хотелось.
– Да. Но я тебе этого не говорила…
В принципе дальнейшие расспросы не имели смысла. Я почти развернулся, почти пожал плечами, почти собрался на кухню выпить кофе, как что-то щёлкнуло у меня в мозгу. Хронологическая цепь воспоминаний мгновенно нарисовала любезную супругу с рукой, застрявшей под изваянием Уицилопочтли, её освобождение, попытка что-то сунуть себе в рот и невразумительный отказ говорить по неизвестной, но очень важной причине. Первая половина печати на одной половинке (прошу простить за каламбур!) кожи с задницы жреца, а вторая, соответственно, на…
– Так эта гадость была у тебя во рту?!
– А куда я, по-твоему, должна была её сунуть?.. – тихо выдавила Наташа, уставясь в пол. У меня словно пропал дар речи. Я махал кулаками, крутил пальцем у виска, фыркал и плевался, топал ногами, потел, икал, но не мог от возмущения сказать ни слова! Моя домашняя авантюристка сидела как мышка, уставясь носом в тапки и сложив ручки на коленях, намертво придавленная гнётом моего праведно кипящего гнева. Я думал, что лопну от невозможности высказаться… В конце концов просто упал в угол, держась за сердце и шумно хватая ртом воздух. Наташа пулей умчалась на кухню за водой, потом отпоила меня валерьянкой, потом почти волоком отбуксировала в спальню, а потом… Вплоть до самого вечера я не сомневался, что являюсь самым любимым, самым лучшим и самым замечательным мужчиной на земле! Те способы, которыми моя жена меня в этом убеждала, вы не найдёте ни в одной «Камасутре», но тем не менее они известны любой любящей женщине. Подчёркиваю, именно любящей! А уж когда ваша любящая жена ещё и ведьма… Задёрнем занавес. Я не хочу, чтобы всё вокруг было усыпано пеплом вечно недовольных мужей, сгоревших от зависти. Любимая, дай хотя бы отдышаться… хотя какого чёрта!