Моя жена — ведьма. Дилогия
Шрифт:
Я подумал о том, что мне все же стоило бы потрепыхаться в клубке, ну хоть слегка имитировать праведный гнев и благородную готовность заступиться за честь дамы. На самом деле никакого героизма в душе и на грош не было. Я вполне трезво понимал, что помочь девушке вряд ли смогу, а погибнуть за нее всегда успеется. Это – не трусость, это – здравый смысл.
– А с нею кто?! Жених али полюбовник? Чей-то морда его мне не ндравится. Тащите обоих сюда.
Вы думаете, нас взяли под руки и повели? Да ничего подобного – по клубку кто-то просто пнул ногой, и он, подпрыгивая, словно футбольный мяч,
– Йорик – мое имя! Грозен я, могуч и страшен, а этих… врагов… своих – ем! – похвастался великан, распахивая щербатую пасть. – А ну говори, червь, че ты к ней прилепился?
– Я… я требую, чтобы мне развязали руки! – Почему-то мне вдруг вспомнились бурные речи протеста политических узников. – Я буду жаловаться вашему начальству! Нас грязно заманили в ловушку путем самой гнусной провокации. Никто не объяснял причин, не выдвигал претензий, вообще не сказал ни слова… Нас вынудили к пассивной самозащите! Если мы – пленные, то требуем положенного статуса, утвержденного Организацией Объединенных Наций. Если же нет, если произошла ошибка или недоразумение, то мы готовы принять ваши извинения и, забыв обо всем, продолжить путь.
– Сигурд, тебя что, так сильно ударили по голове? – вытаращилась Фрейя, а великаны заржали так, что с потолка брызнули летучие мыши. Видимо, я чем-то их очень развеселил.
– Да он шут! – дошло до главного. Остальные дружно закивали. – А ну скажи еще че-нибудь!
– Сначала объясните мне причину вашего дебильного смеха, – сдержанно зарычал я. – Если уровень интеллекта в ваших заскорузлых мозгах меньше, чем у курицы, то это не повод для пренебрежения элементарными нормами вежливости. Общеизвестно, что дураки бывают не только круглыми, но и длинными. Исходя из среднего уровня эрудиции каждого отдельно взятого индивидуума, можно вывести геометрическую прогрессию умственного развития каждого конкретного объекта в отношении к общему объему его черепной коробки, а следовательно…
– Не, друганы, вы слышали?! – повалился главарь. – Какие слова выдает, а? Он же комик прирожденный.
В ответ на мою отповедь великаны загрохотали еще громче. Звуковой резонанс был так велик, что коряво сложенные стены дали заметные трещины. Я окончательно перестал что-либо понимать и попросту заткнулся. Если все сказанное мной хоть каким-то боком относится к юмору… Оставалось мысленно развести руками, физически я этого сделать не мог.
– Как твое имя, шут? Сигурд вроде… – Едва отсмеявшись, хамоватый Йорик развернул меня к себе лицом. – Не бойся, мы тебя не убьем. Во всем Йотунхейме не отыскать такого хохмача! Будешь нас веселить, а вот девчонка твоя… Че с ней делать будем, а, братва?
– Съедим!
– Спалим в огне!
– Обреем наголо и пустим к папе Одину!
– Раздерем на четыре куска!
– Обольем водой на морозе!
– Подвесим за ребро!
– Оторвем руки-ноги и выбросим!
– Не… надоело. Асов, ванов или людей смертных мучили уже по-всякому. Повизжит да и помрет. Скука, – призадумался вожак. Всем прочим мыслительный процесс явно был в тягость, и великаны вновь переключились на жратву.
Пользуясь заминкой, я попытался повернуться к Фрейе:
– Что будем делать?
– Бежать бы надо…
– Это понятно, я имею в виду, что они собираются с нами сделать?
– Ты что, оглох, достопочтенный Сигурд? – с изрядной долей раздражения ответствовала дочь Одина. – Они же все недавно рассказали. Тебе судьба – их веселить всечасно за корку хлеба, а не то конец! Мозг человеческий измыслить не сумеет всех пыток, каковым тебя подвергнут, коль ты однажды их не рассмешишь.
– А ты?
– Что я? Мой горький жребий еще неясен. Может быть, убьют, а может, лишь навечно изувечат, а может, и… Кто знает, добрый друг, что в голову ущербную взбредет, одно лишь ясно – мысли светлые ее не посещают.
– Понятненько… – Возможно, в душе я несколько запаниковал, но изо всех сил старался этого не показывать. Девушка вела себя так достойно, что поневоле хотелось хотя бы выглядеть настоящим мужчиной. Мысленно я позвал Анцифера и Фармазона. Безрезультатно. Вообще-то они предупреждали… Между тем вожака великанов, похоже, осенила новая оригинальная идея.
– А я все решил! Братва, мы ее опозорим!
– Это как? – неуверенно откликнулись некоторые.
– Башкой думать надо, а не… – выразительно постучал по лбу главарь. Звук был гулкий и протяжный. – Мы с нее тряпки-то поснимаем, нагишом в клетку пустим и плясать заставим!
Рев восторга поддержал это гнусное предложение. Я почувствовал, что невольно краснею от стыда и бессилия.
– Сигурд, милый, сделай что-нибудь, – осипшим голосом прошептала Фрейя, волнуясь, она постоянно перескакивала с верлибра на прозу. – Ты же ворлок искусный и рифмой владеешь волшебной. Гордо воспрянь, накажи негодяев примерно… Я тебя даже поцелую, только спаси меня, пожалуйста-а-а!
По знаку Йорика один из великанов цапнул клубок с явным намерением выпутать оттуда Фрейю. Я решился и заорал, стараясь подражать лучшим традициям древних скальдов:
– А ну, положь меня назад, тупица! Покуда нос твой не раздулся до размеров драккара Одина, а уши не отпали… Я – страшный ворлок! Я сейчас прочту ужасный стих с такой кошмарной рифмой, что поплохеет сразу всем изрядно. Положь клубок, балбес, барбос, мартышка!
– Ух ты?! – Вожак удивленно осклабился. – Погодь, погодь-ка. Ворлок, говоришь? Ах ты, задохлик драный, как-то тупорыла последняя шутка твоя…
– Отпусти нас, или клянусь не знаю кем из высшего пантеона, что сей же час попревращаю вас всех в мышей, например.
– Лучше в лягушек, – вставила небожительница.
Великаны помедлили минуту и опять разразились громоподобным хохотом. Судя по всему, их так веселили мои упорные попытки подражать поэзии Одина. А может быть, и нет, ребятки настолько недалеки умом, что им хоть пальчик покажи – засмеются.
– Видали мы таких ворлоков… Хвастались, как и ты, а на деле один пшик получался. Ну че, братва, тащите клетку для девчонки, а колдунишка этот нас пока волшебством своим развлекать будет, – приказал Йорик и добродушно добавил: – Давай, сморчок, не тушуйся, читани-ка нам заклинания с выражением!