Моя жена – ведьма. Дилогия
Шрифт:
— Но она пришла! Я не знаю, как ты это сделал, и знать не хочу, но главное не в этом — нам пора! Нас ждут на холмах…
— Подождут.
— Что-о?!
— Я скоро вернусь.
— Куда ты? — Фрейя ухватила меня за рукав, но я как можно деликатнее отцепил ее руку.
— Понимаешь, я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умирал. Пусть даже великаны. Мне надо вернуться и остановить ее.
— Ты сошел с ума! — завизжала перепуганная Фрейя. — Никто не может остановить Черную Хельгу, даже мой отец. Она рассердится и поглотит твою душу!
— Пойдем со мной.
— Ни за что! — Дочь Одина демонстративно повернулась ко мне спиной. Я не стал спорить, просто развернулся и быстрыми шагами бросился по тоннелю вниз. Не знаю, зачем я это делал, не могу объяснить… Возможно, гуманистическое начало слишком сильно в современном человеке, хотя как остановить грозную богиню, мне тоже не было известно. Возможно, это выглядело глупо. По крайней мере, когда я ворвался в обеденный зал — меня не встретили овациями. Даже наоборот. Великаны взглянули с тихой ненавистью, а Черная Хельга даже не обернулась. У ее ног уже лежало четыре бездыханных тела…
— Зачем ты вернулся, ворлок?
— Хочу продолжить свой поэтический вечер. — Правильное решение вспыхнуло в голове, мгновенно сформировавшись в четкий план действий. — Раз уж всем так понравились мои стихи, то почему бы не прочесть еще одно? Это тоже о любви.
— Заклинание? — уточнила богиня смерти.
— Стихотворение, — наставительно поправил я. — Не знаю, как вам это покажется, в смысле — к каким последствиям приведет, но… Собственно, оно у меня одно, начинающееся такими словами:
Уходи! С моей ладони Скатывайся вниз, как капля…Когда я выдохнул последнее слово — черная фигура в зале исчезла. О присутствии Черной Хельги теперь напоминали лишь трупы несчастных великанов да бледные рожи их уцелевших собратьев. Щербатый Йорик неуверенно открывал рот, словно собираясь выдать что-то важное. Я почему-то решил, что он хочет сказать «спасибо».
— Не стоит благодарности. Я рад, что вам понравилось. Настроение слушателей всегда ощущается, даже если не прорывается в виде банальных аплодисментов. К сожалению, наше выступление окончено, мне пора. Был очень рад всех вас видеть…
— И… гн… ем… уй… — забулькал глава великанов, вытянув в мою сторону руки.
— Чего, чего? — улыбнувшись, переспросил я.
— Н-не-не дай-те ему уй-ти! — кое-как овладел голосом вожак. Великаны, медленно выходя из замороженного состояния, начали концентрироваться на моей скромной особе. Вот и делай после этого добро людям.
— Как вам не стыдно? Да если бы…
Чья-то рука цапнула меня за ворот, обрывая гневную проповедь, и основательно встряхнула.
— Фрейя?!
— Бежим же, наконец! О Сигурд, ты просто сумасшедший и меня тоже заразил… Бежим!
Мы неслись к выходу как ошпаренные, в тоннеле уже грохотали тяжелые шаги преследователей. Ужасающий
— Фиона! Где же ты, дитя мое?! Явись на зов! Твоя хозяйка зовет тебя и ждет скорее. Фиона, эй! Быстрей, быстрей, родная!
Персиковая кошка появилась словно из-под земли. Фрейя прыгнула ей на спину, протянув мне руку:
— Садись же, храбрый Сигурд! Великим воином, отважным, благородным ты показал себя сегодня, потому — прими награду. Сзади сядь и обними меня покрепче, это можно… Поскачем мы туда, где ждет отец, и всем богам я покажу героя, сумевшего спасти и жизнь и честь беспечной Фрейи… Прыгай же ко мне!
Надо было сразу воспользоваться ее любезным предложением, но в эту минуту слева раздалось приглушенное рычание. Я скосил глаза… На бело-фиолетовом снегу выделялся четкий силуэт ощетинившейся волчицы. Желтые зрачки сверкали, как звезды.
— Наташа?
— Да, это я, любимый.
Поняв, кто мне ответил, достойная дочь Одина так и застыла верхом на кошке, забыв прикрыть рот. В ту же секунду волчица прыгнула мне на грудь, сбила с ног и яростно зарычала:
— Где ты шляешься по ночам?!
— Тебя ищу, — неуверенно ответил я. Разговаривать с хищным зверем было как-то… непривычно, что ли. Я даже подумал о внезапной шизофрении на почве переутомления, но только на секунду. Наташины лапы по-прежнему упирались мне в ключицы, а горячая пасть так и сыпала упреками:
— Я тебя жду, жду, жду… Полдня угробила, чтобы записку на камне выбить, палец молотком ушибла! Где ты был столько времени?! Появляешься, весь запыхавшийся, одет, как чучело с рогами, хватаешь за ручку первую подвернувшуюся девицу и лезешь к ней на колени! Молчишь? Правильно, не рассчитывай, что я легко тебе поверю.
Я пожал плечами. Однозначного ответа не было. Позади, из тоннеля, раздались угрожающие выкрики преследователей.
— Великаны Йотунхейма? — сощурилась волчица. — Чем же ты их так рассердил, зайчик мой?
— Да ничего особенного, рыбка моя… — закашлялся я. — Прочел пару стихов — не понравилось. У них абсолютно атрофирован вкус к серьезной поэзии. Читают на пирах какую-то галиматью, ни рифмы, ни смысла…
— Какие именно стихи?
— О любви.
— Посвященные… мне?
— Ну естественно, дорогая!
— Сережка, я тебя люблю, — растаяла Наташа.
— И я тебя люблю, но великаны этого не понимают. Давай выбираться отсюда. Слезь с меня, пожалуйста, и побежим, ладушки?
— А с этой… у тебя точно ничего не было? — Волчица зыркнула в сторону всадницы на кошке, все еще пребывающей в состоянии столбняка. — В противном случае я ее съем!
— Ни в одном глазу! — клятвенно заверил я. В этот момент на выходе показались два самых шустрых великана. При виде нас они яростно взревели, потрясая тяжелыми топорами.