Моя жизнь 1964-1994
Шрифт:
Насколько помню, поначалу, зал не особо приветствовал новые группы, но потом, где-то с середины выступления, зал все-таки начинал реагировать на безумства, происходящие на сцене. Слышны были и одобрительные хлопки, но лишь половины зала. Остальная половина принадлежала к любителям традиционного хард-рока и была более сдержанна в выражении восторга новым группам играющим непонятную музыку.
Группа «Кино» играла без живого барабанщика, под драммашину, но в целом все проходило довольно интересно и зрелищно. На последней песне на сцену выскочил Борис Гребенщиков с огромным барабаном, с какими ходят по улицам духовые оркестры, и с этим чудовищем на животе, полуголый, в шляпе и черных очках торжественно колотил
Коля Михайлов, который вёл концерт, выйдя на сцену, чтобы представить следующую группу, растерянно сказал:
— Группа «Кино» показала нам настоящее кино… Вообще, зал Дома народного творчества предназначался для театральных постановок, и отличались клубные концерты отвратительным звуком. Половину концертов народ проводил в буфете, где продавались пиво, кофе и мелкая закуска. Мы с друзьями в дальнейшем, лишь изредко приезжали на Рубинштейна 13, чтобы встретить знакомых и поболтать, проявляя таким образом, как бы причастность к определенной социальной группе — музыкальной питерской рок-тусовке.
Рок вообще, а особенно в его ранние годы, был колоссальным прорывом к взаимопониманию людей в СССР.
4
К середине 1982 года питерские панки утратили большую часть абсурдного юмора и стали более брутальными, натуралистичными и подпольными. Если сначала «люди в сером» не врубались в расклад — панки одевались, как все, только еще хуже, что в СССР было в порядке вещей, — то после того, как они перешли на разноцветную кожаную рвань, цепи, булавки и поднятые портвейном дыбом волосы, внутренние органы Ленинграда смекнули, что здесь дело нечисто. А поскольку в арсенале панк-развлечений были дестрой и вандализм городского пейзажа, акты дефекации на улицах, беготня по помойкам и селф-дистракшн (саморазрушение), при помощи различного рода химии плюс употребление всевозможных доступных допингов — менты принялись винтить всех без разбора по любому поводу.
У нас в Колпино панк-движение было в зачаточном состоянии. Мы тоже стали что-то придумывать с одеждой, чтобы как-то соответствовать панк-культуре: рвали одежду, по швам и тут же зашивали огромными стежками яркими нитками, резали штаны бритвами и тут же вшивали в разрезы молнии, причем молнии обязательно должны быть расстегнуты, чтобы тело было видно. В Питере же, в училище, мы извращались в основном над путяжной формой, которую нам бесплатно выдавали, — зачем свою хорошую одежду портить! Причем по Питеру я ходил в таком прикиде с гордо поднятой головой. На мнение окружающих нам было не только наплевать, но наоборот хотелось всех привести в шоковое состояние, что нам неплохо удавалось.
5
Наступило лето. У меня началась летняя месячная практика на заводе «Волна». Вечерами же мы с Ольгой продолжали встречаться с друзьями, гуляли, ходили на пляж, катались на лодках, ходили в кино, на аттракционы на Чухонку.
По моему в начале этого лета, в первые приехала в Питер группа «Машина времени»
«Машина времени» в эти годы била все рекорды популярности. Их первые гастроли в Ленинграде в этом году, по накалу ажиотажа, вполне можно сравнить с массовым безумием времени «битломании». Тысячи подростков и мы с друзьями в том числе, атаковали Дворец спорта «Юбилейный»; автобусы, в которых везли музыкантов, совершали хитрые обманные маневры, чтобы спасти Макаревича, Кутикова, Ефремова и Подгородецкого от восторженной толпы. Аналогичное происходило практически во всех городах, куда приезжала группа.
Бестселлером сезона, однако, были не «русские песни» рок-клубовских команд и даже не очередной диск Аллы Пугачевой, которая также пользовалась оглушительной популярностью, а альбом под названием «Диско-альянс», записанный абсолютно неизвестной тогда латвийской группой «Зодиак». В десяти инструментальных электронных пьесах, очень сильно напоминавших продукцию модной тогда французской группы «Спейс», не было ничего примечательного, за исключением одного — качества записи. Продюсером альбома был сам директор рижского филиала «Мелодии» Александр Грива. И он не пожалел ни студийного времени, ни пленки, чтобы поработать с группой совсем молодых студентов консерватории (среди которых случайно оказалась и его родная дочь...). Некогда сенсационный альбом сейчас почти забыт, но он сыграл свою роль в «культурной эволюции», установив некие нормы качества и внушив многим верную мысль, что мало уметь хорошо играть и интересно сочинять, надо еще и умело работать со звуком. «Мелодия» по не очень понятным причинам никогда не разглашает тиражей своих пластинок, но по приблизительным оценкам «Диско-альянс», как в свое время первый альбом «Песняров» и диски Давида Тухманова, разошелся в количестве пяти миллионов экземпляров.
А концертов в Питере устраивалось все больше. В стране ещё все было по старому, ещё не началась перестройка, но что-то в умах людей и тем более молодёжи начинало меняться. Приезжали с концертами новые профессиональные группы «Земляне», «Динамик»,» «Афтограф», «Диалог», «Магнетик-Бенд» и другие. Начали выходить из подполья с концертами и рок-клубовские команды.
6.
Как-то вечером в конце июня, у меня сидели Ольга, ее подруга Лена, работавшая с ней на КШФ, Андрей «Кактус» и мой сосед с 8-го этажа Миша Огурцов.
Разговор зашел об отдыхе на природе. Мол, надо куда-нибудь на пару дней выбраться, желательно с ночевкой. В Славянке к тому времени, наш дом уже разбирали, и ехать туда не имело смысла. Миша вдруг вспомнил, что есть одно классное место на Саперном. Возле развалин старого кирпичного завода (это на автобусе надо было ехать от колпинского железнодорожного вокзала, по дороге на поселок Понтонный).
Он рассказал, что там за руинами цехов бывшего завода, есть небольшое озеро и там можно неплохо провести время. В общем, слово за слово, решили мы туда податься на выходные отдохнуть. На неделе закупили вина, — ну как же без него, — набрали еды, и в субботу отправились отдыхать.
Приехав туда, Миша провел нас по полуразрушенным цехам завода, наполовину уже заросшим кустами, мхом и деревьями. Даже на обвалившихся крышах росли молодые березки.
Поблуждав по заброшенным цехам и пройдя между десятками дачных домиков, строящихся тут и там, Миша, наконец, вывел нас на берег озера. Дач вокруг уже было понастроено так много, что свободного места на берегу для нашего пикничка не было. И тут на середине озера мы увидели довольно большой, красивый островок, а Миша сказал, что знает, где можно на него вброд перейти, так как уже бывал здесь раньше.