Моя жизнь под землей (воспоминания спелеолога)
Шрифт:
Марсель Лубан, обладавший методичным и точным умом, не мешавшим, впрочем, ему быть поэтом и мечтателем, пришел рассказать мне об этом спуске в пропасть и, уходя, дал напечатанные на машинке листы с записью своих впечатлений и подробным рассказом о походе.
Эти страницы я бережно храню и могу привести из них несколько выдержек, свидетельствующих о том, сколь необычно и опасно действовали молодые спелеологи. Сперва я принялся упрекать Лубана, но не слишком горячо, так как узнавал в нем собственные ошибки и восторги тех времен, когда я один спускался на простой веревке в различные дыры и особенно в пропасть Пудак-Гран по соседству с Хенн-Морт.
"…Мы
Первый этап спуска представляет собой как бы лестницу с гигантскими ступенями, по которой мы спускаемся с помощью веревок, таща на себе большой тюк с веревочной лестницей. Теперь нам надо преодолеть совершенно вертикальный обрыв. Двадцатипятиметровая лестница, находящаяся в нашем распоряжении, привязана веревкой и брошена в колодец.
Моя спутница держит веревку, и я начинаю спуск. Десять, пятнадцать метров, и вот конец лестницы. Она висит над пустотой. Я добираюсь до ее конца, подо мной открытая бездна. Вися на последней перекладине, я качаюсь из стороны в сторону.
Вдруг тревога! С грохотом летит камень, пролетает мимо и разбивается на осыпи, которую я угадываю метров на восемь ниже. Мне удается зацепиться за тонкий карниз стены, я оставляю лестницу и при помощи опасной акробатики заканчиваю спуск. Тут же начинает спуск Жозетт, причем без страхующей веревки, и присоединяется ко мне на вершине образуемого осыпью конуса. Отсюда мы начинаем беглый осмотр пропасти.
Осыпь круто идет вниз и заканчивается во втором зале меньшего размера. Наше внимание рассеивается, а потом останавливается на удивительно неровном сбросе. Мы скользим по нему, несколько раз карабкаемся вверх и оказываемся на узком карнизе, нависающем над новым обрывом. Из-за отсутствия снаряжения исследование прекращается.
В полной темноте мы внимательно прислушиваемся, затаив дыхание: на короткое мгновение до нас доносится тихое журчание — песня воды…"
В результате этой подземной авантюры они достигли глубины восьмидесяти метров и услышали доносившийся снизу шум текущей воды, что было очень интересно. Они пришли, чтобы поделиться со мной впечатлениями и пригласить меня сопутствовать им при втором спуске. Но на пороге стояла осень, началась плохая погода, снег не замедлил покрыть горы, и мы перенесли наше подземное путешествие на следующий год.
Этот 1941 год был для меня очень трудным: у меня совершенно не было времени, так как я полностью посвятил себя детям, и только в октябре, в самом конце горного сезона, я смог наконец выбраться и подняться с Лубаном к Хенн-Морт. Жозетт Сегуфин не смогла к нам присоединиться, и нам пришлось вновь спускаться в пропасть вдвоем.
В тумане гигантская двойная воронка выглядела по-настоящему устрашающей. Колоссальный провал с вертикальными стенами, у которых летом и зимой лежит много снега, и посреди этого снежного поля зияет вход в пропасть.
В этой очень живописной, но мрачной местности полстолетия назад разыгралась драма, давшая название безымянной до того пропасти. Местная женщина заблудилась в тумане (очень частое явление в этом горном массиве) и, блуждая в темном пихтовом лесу среди хаоса нагроможденных скал, расселин и осыпей, упала в пропасть. Об этом узнали,
Сегодня, повторив все акробатические приемы, которые в прошлом году проделали Марсель и Жозетт, мы с моим спутником спустились на подземную осыпь, сильно заваленную снегом, падавшим сюда через вертикальный колодец. Снег скапливается здесь зимой, слеживается и образует белую гору, неожиданно появляющуюся из темноты. Под этим снежным покровом лежит труп несчастной женщины, вероятно хорошо сохранившийся.
Вскоре мы доходим до того места, где закончились прошлогодние исследования, и с помощью веревок и лестниц спускаемся еще глубже. На глубине ста десяти метров нам преграждает путь очень узкая лазейка, которую мы преодолеваем ценой больших усилий, и несколько ниже вновь оказываемся на балконе. Дальше мы не можем идти: у нас не хватает снаряжения. Зондаж показывает сорок метров глубины по вертикали, то есть сто семьдесят метров от поверхности. По дороге мы нашли ручей, журчание которого Лубан и его спутница слышали в 1940 году. Кроме того, мы услышали шум более значительного потока, доносившийся к нам со дна последнего колодца.
Понимая, что вдвоем исследовать пропасть невозможно и опасно, мы набрали отряд добровольцев. Шла война, и наши добровольцы были, попросту говоря, мальчики-энтузиасты.
Недостаточность питания и другие лишения военных лет делали каждый поход под землю мучительным. К этому надо еще добавить низкие температуры в пропасти и ужасающие каскады, да и оборудование и снаряжение у нас было никуда не годным.
Члены нашего отряда вкладывали в исследование всю душу и заслуживают того, чтобы назвать их имена: Кастеран, Каренини, Компан, Дельвинь, Морель, Пеллегрин, Риюссет, Серей. Все это были товарищи моего сына Рауля, который сам тоже участвовал во всех спусках. Единственным взрослым и опытным членом отряда был Дельтейль, ставший после первого крещения в реке Лабуиш моим неразлучным спутником.
Несмотря на очень неблагоприятные, а порой опасные обстоятельства, мы проникали все дальше, все глубже в эту громадную пропасть.
При седьмой попытке, 18 июля 1943 года, некоторые из членов отряда остались на постах на различных уровнях, чтобы обеспечивать подъем ударной группы в многочисленных колодцах, а мы вместе с Лубаном, Дельтейлем, Морелем и Кастераном достигли глубины двухсот сорока пяти метров. Там оказался зал. Два водопада здесь образовали озеро, которое в свою очередь изливалось пенящимся водопадом в пропасть, расположенную еще ниже. Мне удалось совершить незабываемый спуск в этот вертикальный стометровый колодец, цепляясь за электроновую лестницу в кромешной тьме, так как лампа моя погасла.
Оглушенный водопадом и насквозь промокший, я спустился на дно колодца, и мне тут удалось зажечь лампу и установить, что пропасть продолжалась еще одним вертикальным колодцем, в который также низвергался водопад.
Свистком я скомандовал подъем. Четверо моих товарищей по ударной группе вытащили меня, я вернулся совершенно измученный, вода стекала с меня ручьями, я был без сил, но смог убедиться, что пропасть идет дальше и что нам никогда не покорить ее нашими слабыми силами. Я достиг глубины трехсот сорока пяти метров по вертикали, но это был предел моих возможностей, к тому же мы перешли все границы осторожности.