Моя жизнь
Шрифт:
престиж центральной организации на свой страх и риск. Затем предложение
обсуждалось по существу, причем прения протекали, несмотря на всю остроту, в
атмосфере "приятной сдержанности". Резолюция была принята подавляющим
большинством голосов. Успех резолюции во многом объясняется личными
качествами адвоката Валлабхаи и Аббаса Тьябджи. Последний
председательствовал на конференции, и его симпатии были на стороне резолюции
о несотрудничестве.
Всеиндийский
года специальную сессию Конгресса для совещания по тому же вопросу.
Подготовка велась широкая. Председателем был избран Лала Ладжпат Рай. Из
Бомбея в Калькутту шли специальные поезда для членов Конгресса и участников
движения халифата. Калькутта была переполнена делегатами и гостями.
По просьбе мауланы Шауката Али я подготовил в поезде проект резолюции о
несотрудничестве. До этого я старался избегать в своих черновиках слова
"ненасильственное", хотя неизменно употреблял его в своих речах. Мой словарь
в этом отношении только еще формировался. Я считал, что чисто мусульманской
аудитории санскритский синоним слова "ненасильственное" не будет понятен.
Поэтому я и просил маулану Абул Калам Азада найти ему замену. Он предложил
слово "ба-аман", а для "несотрудничества" - "тарк-и-малават".
Пока я старался подобрать на хинди, гуджарати и урду слова, выражающие
понятие "несотрудничество", меня заставили написать для этой знаменательной
сессии Конгресса резолюцию о несотрудничестве. В первоначальном варианте
проекта слово "ненасильственное" было пропущено. Я передал проект резолюции
маулане Шаукату Али, который ехал в одном купе со мной, так и не заметив
этого пропуска. Ночью я понял свою ошибку. Утром я послал Махадева с
просьбой исправить ошибку, прежде чем проект резолюции попадет в печать. Но
поправку уже нельзя было внести, так как проект был напечатан. Заседание
руководящего комитета должно было состояться в тот же вечер. Поэтому
необходимые поправки мне пришлось делать уже в отпечатанных экземплярах
проекта резолюции. Впоследствии я понял, как мне пришлось бы трудно, не
подготовь я своего проекта резолюции заранее.
Положение мое было все же очень жалким. Я совершенно не представлял себе, кто будет поддерживать резолюцию и кто выступит против нее. Не имел я также
понятия и о том, какую позицию займет Лаладжи. Я видел лишь внушительную
фалангу ветеранов - бойцов, собравшихся для боя в Калькутте. Среди них были
д-р Безант, пандит Малавияджи, адвокат Виджаярагхавачария, пандит Мотилалджи
и Дешбандху.
В своей резолюции я предлагал
событий в Пенджабе и по отношению к халифату. Это не понравилось
Виджаярагхавачария.
– Если мы начинаем кампанию несотрудничества, то почему из-за каких-то
отдельных несправедливостей? Страна страдает от такой огромной
несправедливости, как лишение ее свараджа. Это и должно стать главным
основанием для несотрудничества, - доказывал он.
Пандит Мотилал также хотел, чтобы в резолюцию было включено требование
свараджа. Я охотно принял это предложение, исправив соответствующим образом
текст резолюции, которая была принята после обстоятельных, серьезных и
довольно бурных дебатов.
Мотилалджи первым примкнул к движению. Я до сих пор помню приятную беседу
с ним по поводу резолюции. Он предложил изменить некоторые выражения, на что
я и согласился. Он взялся склонить на нашу сторону Дешбандху. Сердцем
Дешбандху был всегда с нами, но он скептически относился к способности
народа провести в жизнь эту программу. Только на Нагпурской сессии Конгресса
он и Лаладжи полностью присоединились к нам.
На этой чрезвычайной сессии я особенно сильно почувствовал, какой утратой
была для нас смерть Локаманьи. Я был глубоко убежден, что, будь он жив, он
благословил бы меня в моих начинаниях. Но если бы даже он выступил против, я
бы усмотрел в этом милость и поучение себе. У нас бывали разногласия, но они
никогда не портили наших отношений. Поэтому я всегда думал, что связь между
нами нерасторжима. Когда я пишу эти строки, в памяти ясно встают
обстоятельства, связанные с его смертью. Было около часу ночи, когда
Патвардхан, работавший в то время со мной, сообщил мне по телефону о смерти
Локаманьи. Я находился в окружении своих соратников. С моих уст невольно
сорвалось восклицание:
– Нет уже моей самой надежной опоры!
Движение несотрудничества в то время было в полном разгаре, и я
нетерпеливо ожидал от Локаманьи ободрения и поддержки. Какова была бы его
позиция на последней стадии несотрудничества, можно только гадать, а это
бесполезно. Одно несомненно: смерть его оставила зияющую пустоту, и это
тяжело ощутили все участники Калькуттской сессии Конгресса. Всем нам так не
хватало его советов в столь критический момент национальной истории.
XLIII. В НАГПУРЕ
Резолюции, принятые на чрезвычайной сессии Конгресса в Калькутте, должны