МОЯ. Не отдам!
Шрифт:
Одна ладонь поглаживает мой зад в трикотажных брюках, вторая ползет под свитшот. Дорожка прикосновений ползет пылающей змейкой по моей коже. От ожидания, что будет потом, тугими камушками сводит соски.
Дан касается меня под грудью, чуть-чуть поддевает пальцами бюстгальтер.
— Аааа… — стону в его рот, сдавшись.
Так быстро?
Так нужно…
Горячий, влажный рот Дана исследовать одно удовольствие. Его язык подталкивает и провоцирует, то толкается глубоко-глубоко, так, будто трахает, и я теряю
От касаний к груди потряхивает. Его пальцы уже под тонким лифчиком, выкручивают соски до тянущих ощущений внизу живота, которые рождают потребность…
Двигаю бедрами, сдавшись желанию, оказываюсь ближе и ближе, пока не скольжу промежностью по горячему, твердому бугру.
Сладко и колко…
Дан перестает мять мой зад и ныряет под резинку штанов с трусиками. Я сама приподнимаю бедра, чтобы дать ему возможность коснуться напряженной, зудящей от напряжения плоти.
Он сжимает меня пальцами там, просто сжимает, перетирает немного, нажимает ритмично, и меня уносит. Оргазм растекается по телу, плавит его, сладким сиропом выжигает вены и разумные мысли. Я втягиваю в себя язык Дана, сосу его, наслаждаясь волнами, облизывающими снизу.
— Давай на член? — предлагает часто дыша.
— Дан…
— Что? Трахнуть тебя хочу. Только об этом и думаю. Ты обалденно кончаешь, а когда сжимаешь меня вот этим местечком… — вводит пальцы, двигая, — просто нет слов. Сплошной кайф.
Дан вбивает пальцы быстрее и глубже. Я понимаю, что этого мало, хочется большего… Голова плывет, губы и язык снова в плену.
— Давай, Моника. Давай… Ни с кем не было так хорошо, как с тобой! — быстро добавляет.
Это признание сокровенное или просто лестное?
Даже не знаю. Не понимаю.
Вообще ничего не понимаю, как согласилась на то, что было потом…
— Только здесь с нашими габаритами места маловато будет, — распахивает дверь.
— Эй ты… чего? На мороз?
— Сегодня тепло и снежно.
— Нас увидят… Нас увидят, ты что творишь?
Причитаю, как сумасшедшая, когда оказывается за пределами машины. Дан сзади, надавливает на поясницу.
— Обопрись локтями о сиденье.
Я бормочу слова сопротивления, но тело уже подстраивается под приказы Дана, и никакие разумные доводы не играют роли.
Адреналин подстегивает, страх топится в нем с головой.
Желание накрывает сверху, спазмы предвкушения сокращают интимные мышцы, возбуждение расходится по телу дрожью.
Не ведаю, что творю. Будто со стороны слышу свой возбужденный, сухой шепот:
— Дан… Дан, быстрее, пожалуйста. Да-а-ан… — и захлебываюсь восторгом, когда чувствую, как он туго и плотно головкой члена давит на вход. — Дааа… Да…
Выгибаюсь на него.
— Блять, вот это попка…
Он притягивает меня к себе за бедра и погружается ритмичными толчками. Плавно и размеренно, давая привыкнуть к размеру, а я… боже… хочу больше и глубже…
Дискомфорт тает от жара между нашими телами. В воздух поднимается пар от дыхания и пар от тела.
— Кайфовая девочка. Вкусная…
Он мало говорит, но много делает, я хныкаю и постанываю, виляя попкой, умоляя…
— Засадить поглубже?
Грязно-грязно, фу, Дан… Но да…
— Да, — содрогаюсь, бормоча куда-то в сиденье. — Да…
Движение выходит глубокое и резкое, от него сокращается все внутри.
— Трахать буду жестко и быстро. Ты меня несколько дней без секса мариновала. Так что опусти ручку и побалуй себя.
Я?! Такое… Ну, нет… Нет… Или все-таки да?
Потому что Дан начинает трахать меня так, что из легких вылетают весь воздух и попискивания, смешанные со стонами.
Ноги подгибаются в коленях.
Хорошо, что есть опора подо мной и Дан за бедра держит, пока вколачивается, иначе бы я повисла безвольной тряпочкой — безвольной, но мокрой и полной удовольствия.
Кое-как просовываю руку, пальцами нащупываю точку, которая молит о прикосновении. Подстраиваюсь под ритм Дана, жар под собственными пальцами, вихрь удовольствия несет, подхватывает, и все ощущения закручиваются в торнадо.
Очень остро проживаю каждый миг бешеного и спонтанного секса.
Сильные пальцы на моих бедрах, таран члена, мощно двигающегося внутри меня, собственные легкие порхания на клиторе, запах кожи салона, морозец и крохотные покусывания на обнаженной пояснице, когда на нее опускаются редкие снежинки.
Боже… Боже… Я больше так не могу.
— Кончай. Кончай, если хочешь…. Я еще… Еще… — ускоряется.
Внезапно до слуха доносится шорох шин.
Мимо пролетает машина!
От стыда и возбуждения горю, ведь Дан и не думал притормозить и пригнуться, продолжил, как ни в чем не бывало, и я кончаю, сжимаясь вокруг его члена.
Сжимаюсь и кончаю, по бедрам течет. Все плывет, мир расплескивается сиропом экстаза. Я плаваю в нем и несколькими толчками позднее меня догоняет Дан, кончая.
Не говорит ничего, сипло и часто дышит, прижавшись сзади.
Несколько мгновений куража и абсолютного счастья на вершине, потом плавно пикирую с облаков удовольствия вниз.
— Дотянешься до салфеток? Да. Между сиденьями. Протяни, я вытру тебя.
Обессиленно распластавшись, жду, пока он вытрет меня между ног салфеткой.
— Хорошо потекла, все трусы мокрые. Залезай на заднее сиденье. Там моя сумка, найдешь для себя чистые трусы.
Выпрямляюсь с трудом, меня кружит от удовольствия. Едва ворочая языком, пытаюсь возмутиться: