Моя. Я сказал!
Шрифт:
Эвелина
Ой, ну какая умора! Я просто умирала со смеху, наблюдая, как наша Ульяна сначала каталась на Герцоге, а потом оседлала папу верхом: Ярослав на четвереньках ползал по газону и изображал коня для принцессы.
Ульяна не наша по крови, но наша по сердцу. Родная солнечная звездочка с пшеничными волосами и светлыми глазками. Ей полтора годика, и она самая очаровательная девочка на земле. Досталась она нам сложно, да и судьба кроху испытывала на выживаемость не один раз.
В тот день мы с Ярославом возвращались
Пострадавших было много, но в основном легкой и средней тяжести, кроме молодой пары: удар пришел на них. Девочка лет максимум двадцати с большим животом истекала кровью, а мальчик того же возраста скончался до прибытия врачей. Я делала все, что могла, спасая мать и дитя: девушка держала мою руку и плакала, не отпускала и просила спасти дочку. Я даже в больницу с ней поехала, Ярослав, естественно, за мной.
Ребенка достали, живого, но на грани. Его мама не выжила. Я плакала по ним как по своим родным и близким. Не понимала, за что такая несправедливость. Молодые, здоровые, красивые, и такая роковая случайность.
Через неделю Ярослав пришел домой и отвез меня в перинатальный центр, куда поместили малышку. Ей нужно было лечение и уход, иначе маячила инвалидность. Он рассказал мне, что пара приехала из южного небольшого городка. Их родню найти не удалось, и новорожденную малышку записали в сироты.
— Эва, ты хочешь? — Яру не нужно было уточнять. Я поняла.
— Хочу…
Так я стала приемной мамой чудесной малышки. Из-за силы удара нам прочили дцп, но мой муж поднял врачей в Европе и Израиле. Мы выходили нашу Ульяну, и теперь это здоровая красивая солнечная девочка. Мы все еще наблюдались и стояли на учете у невролога, но я верила, что все будет хорошо. Я была счастлива в своем доме, со своим мужем и собакой, а главное, у нас была дочь, которую любили мы все. Ярослав оказался потрясающим отцом, именно таким, каким я его представляла. Ульяна для него стала родной дочерью, это сто процентов.
Но мы не остановились на этом. Я лечилась и прошла через два эко. Увы, ничего не вышло. Я предлагала вариант суррогатного материнства с донорской яйцеклеткой, потому что мои еле раскачали, и это было тяжело. Муж отказался. Дочь у него была, зачем ему дети от какой-то левой женщины?! Это его слова, не мои!
— Яр! — крикнула то ли мужу, то ли коню. — Я пойду пюрешку ей сделаю, приводи минут через десять.
Картошка у меня уже готова, осталось взбить, курочка меленько порезана и залита сливочным соусом. Уля такое любит. Я открыла холодильник, хотела творожок ко сну достать в качестве десерта, но меня неожиданно скрутило. Еле добежала до раковины. Кто-то (интересно кто?) оставил открытым чищенный чеснок и он провонял все! Но… раньше меня не рвало даже от самых неприятных запахов, работа у меня специфическая.
— Яр, покормишь Улю? Мне срочно
— Куда, лисичка? — удивился Ярослав. Я официально в декрете, поэтому на работу не могла.
— Если будет, что рассказать, расскажу, — поцеловала его в губы. Он кивнул. Наши отношения строились на полном доверии.
Я купила тест и помчалась на прием к Миле. Она сегодня работала.
— Ложись сразу на кушетку, — одела на аппликатор медицинский презерватив. Осторожно вставила и начала осмотр. — Эва! — она буквально пищала. — Есть! Есть, Эвушка! Мы беременны.
Я расплакалась. Пять недель, совсем кроха еще. Нужно быть очень осторожной, потому что возраст и репродуктивное здоровье…
— Так, иди писай на тест.
— Зачем? — удивилась, вытираясь от геля.
— А мужу ты что покажешь? Пусть танцует и целует заветные две полоски!
Я держалась до вечера, это было несложно: мы оба возле дочери крутились. Уже после купания, когда она уснула в детской, я пришла в спальню к мужу:
— Угадай, в какой руке?
Ярослав снял очки для чтения и задумчиво посмотрел на меня.
— М-мм… в этой, — коснулся правой.
— Закрой глаза и протяни, — попросила. Муж выглядел загадочно озадаченным, но выполнил просьбу. Я положила на открытую ладонь тест.
— Это… — снова надел очки. — Две полоски? — поднял на меня растерянный взгляд.
— Срок маленький и нужно быть осторожными, но…
— Иди сюда, лиса моя! — сгреб в объятия. — Неужели правда?
— У нашей Ули будет братик или сестричка.
— Эва, Эвушка… — жадно осыпал поцелуями, но очень бережно гладил живот. — Если долго…
— Мучиться, — закончила за него, — что-нибудь получится.
— Ну не так уж и мучились. Ты вообще не похожа на узницу пыточной камеры, — уложил меня на кровать и оголил грудь. — Но я готов помучить тебя еще лет пятьдесят, ну и сам помучиться столько же…
Год спустя
Ярослав
— Ну что, Роман Ярославович, готов прививаться? — мы с семьей пришли в поликлинику на осмотр. Улечке к неврологу нужно, хотя ее сняли с учета по невралгии, но ее прекрасная заботливая мама бдит.
Меня отправили с сыном в процедурный, нужно поставить прививку, у моей жены с этим строго.
— Ярик, ну дай мне нашего мальчика подержать, — Ольга Александровна очень быстро из домоправительницы переквалифицировалась в няни. С Эвелиной они быстро нашли общий язык, моя жена ей доверяла. В отличие от своей матери.
Да, теща у меня не подарок. Ладно бы против меня была, но она, да и тесть, крайне резко отреагировали на наше желание удочерить Ульяну. Там и про гены было, и про обузу, что своих детей поднимать нужно. В общем, настолько она достала нас обоих, что общение мы прекратили. Эвелина не сжалилась, даже когда мать к ней пришла, узнав про беременность. Ведь Ульяна для нее так и осталась не родной и вторым сортом. Этого никто: ни я, ни Эва принять не могли.