Моя. Я так решил
Шрифт:
— Хотел вопрос задать… — замолкаю, потому что это очень сильно похоже на анекдот про бабу, которая гналась за мужиком, чтоб сказать, как она его ненавидит. Смешно, да.
Но нихрена не верно.
— И только? — она, наверно, тоже вспоминает этот анекдот, усмехается. И эта высокомерная усмешка на пухлых манящих губах заводит еще сильнее. Мазохист ты, оказывается, Коняшка… Баба над тобой глумится, бегает от тебя, сейчас вот ржет откровенно… А ты все хаваешь?
Хаваю. Тут, как на войне, все средства хороши.
А мазохизм —
Конечно, я — не мои приятели-хоккеисты, не Егерь, прущий напролом и не видящий перед собой ничего, кроме цели.
Я умею обходить препятствия и добиваться своего. Так или иначе.
Сейчас она усмехается. Пусть. В итоге кто кого трахает?
— Не только. — Спокойно отвечаю на ее усмешливый вопрос, — для начала. А потом… В принципе, потом — уже было. А потому — к первой позиции.
Она перестает смеяться и щурится обидчиво.
А вот обижаться не надо, Эвита… Мы же на равных, так? И все по-честному?
— Тогда жду вопрос. Раз уж мы так через него перескочили.
— Вопрос потом. Тем более, что перескочили, тут ты права. Сначала про твою сестренку поговорим. Какого хера мы ее ищем? Нет, я понял, что у нее птср, но она совершеннолетняя вроде. Найдем, что делать будешь?
— Для начала найти надо, — хмурится Эвита, тут же переключаясь на более насущные проблемы.
— Ну а если она не станет слушать, опять сбежит? Так и будешь за ней бегать?
— Буду.
— Эвит…
— Не называй меня так, Борис. Эвита осталась там. И Ева — тоже.
— Я буду тебя называть так, как мне хочется, Эвита. Тем более, что тебе идет.
Ух, глаза как сверканули.
Не нравится, когда перечат? Жалеешь, что не напротив стою, что не можешь звездануть по ноге, как этому своему адвокату понтовому?
Сжимаю крепче ладонь на коленке.
Эвита нервно дергает ногой, пытаясь скинуть, но не пускаю. Наоборот, скольжу пальцами выше, страшно жалея, что она не в юбке. Сейчас бы прямо хорошо было…
— Прекрати, — она выбрасывает окурок на улицу, выдыхает дым с досадой, смотрит на мои нахальные пальцы на голубой джинсе, — прекрати, ну! Мне не до этого!
— Все равно ждать, — подумав чуть-чуть, кладу вторую руку на локоть и тяну Эву на себя.
— Нет! — она пытается вырваться, перехватываю тут же за талию, тащу через торпедо жестко и быстро.
Тачка у меня не то, чтоб супер, но места впереди хватает. Даже для такой длинноногой девочки.
— Да ты сдурел? — она злобно отфыркивается, уже сидя верхом на мне, и, что характерно, даже не думает спрыгивать обратно.
Только ерзает вверх-вниз, чисто машинально, как я понимаю, пытаясь устроиться получше и невольно приводя меня в полную боевую готовность.
Я смотрю на нее снизу, раскрасневшуюся, негодующую, кусающую красные, чуть натертые губы, которым нихрена не требуется помады, филеров и прочего
И чего-то мне кажется уже, что мало я ее ночью трахал. Еще хочу.
— Время есть, Эва, просто потискаемся, да? — недвусмысленно подбрасываю ее бедрами чуть вверх, давая понять, чего она своим ерзанием добилась.
— Ох… — Она краснеет еще сильнее, прикусывает губу, упирается мне в плечи ладонями, — слушай… Мне не до этого, ну вот честно… Валька… Я же говорила…
— Угу… — скольжу пальцами под свободную майку вверх, к груди… Круто… — А она такая всегда была? Или после Аргентины?
— Все ты знаешь… — Эва пытается отстраниться и одновременно не дать мне добраться до груди, проигрывает по всем фронтам и непроизвольно охает, когда касаюсь пальцами сосков. Да, детка… Горячо?
— Не все… — поощряю ее поглаживаниями. Сначала нежными, хотя хочется по-другому. Но рано еще. Рано. — Рассказывай… Она по контракту уехала? Да?
— Да… Черт… Прекрати…
— Неприятно?
— Не вовремя.
— Для этого всегда есть время. Иди сюда.
Тяну ее на себя, и в этот раз Эвита позволяет мне это. Мягко касаюсь кожи, не целую даже, просто трусь губами и языком, умирая от удовольствия. И она подрагивает, как норовистая лошадка, от каждого касания. Ничего, я тебя приручу… Не напролом… Аккуратно. Но из рук не выпущу больше, не дождешься…
— Почему она сбежала?
— Она… Ох… Она просто не доверяет… Мужчинам… Я ей обещала, что теперь только мы вдвоем… и никого больше. Никого… И даже недели не выдержала. Ты просто такой… Ох…
— Неотразимый?
— Наглый… Прешь, как танк…
— Это ты танков не видела, Эвита…
— Слушай… — сердце ее бьется сильно-сильно, кажется, прямо у меня в руке, словно маленькая сумасшедшая птичка. И это непередаваемое ощущение. И вся она, покорно поддающаяся моим ласкам, поворачивающая голову так, чтоб подставить как можно больший участок шеи под мои губы, сладкая до одури, настороженная и доверчивая одновременно… Кайф незабываемый. — Слушай… Не надо, чтоб она тебя видела, понимаешь? Когда твой друг определит, где она, я одна пойду… так будет лучше.
— Нет.
Она опять упирается в плечи руками, хмурится на мое «нет», раскрывает рот, чтоб возразить, но я опережаю:
— Эва, одна ты никуда больше не пойдешь, понятно? Никуда.
Ей явно есть, что сказать, и потому я просто лишаю ее этой возможности. Физически.
Наш поцелуй звучит растерянно со стороны Эвиты и жадно — с моей. Очень крутой коктейль. Правильный.
Потому что я побеждаю. Зарываюсь пальцами в ее светлые волосы, придерживая, чтоб не вздумала отрываться, а второй лапой скольжу за ремень широких джинсов сзади, сжимая нежную плоть ягодицы и притягивая еще ближе. Очень хочется стащить с нее эти штаны и трахнуть… Настолько, что я всерьез рассматриваю этот вариант…