МОЯ. Я тебя присвою
Шрифт:
Зорин не имел права пользоваться мной в таком состоянии. Просто не имел права!
Однако он запустил свои руки мне в трусики и бесстыже касался всюду.
Поэтому его приходу я, ой, как не рада.
— Таша, если ты через секунду не отзовешься, я войду, даже если ты раздета.
Через секунду добавляет:
— Войду с удовольствием, особенно если ты раздета!
В его словах мне чудится двойной смысл. Слишком жадно и взбудораженно прозвучало это «войду
Гад.…
— Входи, — бурчу.
Недовольным взглядом буравлю дверь, Зорин, как всегда, выглядит стильно. Сегодня на нем — расстегнутая черная шелковая рубашка с закатанными рукавами. Волоски на теле жесткие, черные. Рубашка на несколько пуговиц расстегнута, грудь почти без волос, есть совсем немного, я замечаю, что у него на шее болтается какой шнурок и простой круглый медальон. Не знала, что он сентиментален.
От того, что отмечаю в нем детали, которые раньше не видела, злюсь и начинаю ненавидеть его ещё больше.
— Как самочувствие?
— Отвратительно!
Вздохнув, прикрываю глаза, перевожу взгляд на пол. Так проще врать.
— Жаль.
Замерев в шаге от кровати, Назар разглядывает меня без всякого стеснения.
— У меня для тебя кое-что есть.
В левой руке Зорина пакет из крафтовой бумаги. Любопытство берет верх.
— Что там?
Я спрашиваю таким голосом, чтобы не выдать, насколько мне скучно целыми днями лежать в кровати и ничего не делать!
— Какие-то безделушки, — фыркает. — О, надо же. Планшет. Кажется, твой…
Говнюк вынимает мой планшет, тот, на котором я делаю черновые наброски. Есть и графический, более навороченный. И он тоже в руках этого мерзавца. От вида любимых вещиц у меня чуть слюнки не побежали и пальцы начинают трястись, как у наркомана в ожидании дозы.
— Но вот беда…
Зорин снова прячет в пакет мои гаджеты.
— Дай.
— Я кое-что почитал на досуге, тянет лениво, перекатываясь с носка на пятку и обратно. — Видишь ли, они дают большую нагрузку на глаза и весь организм в целом. Вызывают сильное утомление и усталость. Но ты и без этих нагрузок чувствуешь себя неважно. Думаю, пусть они полежат до твоего полного выздоровления. Да?
Назар немного наклоняет корпус, будто исполняет ленивый шутовской поклон.
Позер! О, как он меня бесит!
Высокий, статный, темноволосый. Талия узкая, бедра длинные. Плечи широкие, но он не качок. Скорее, жилистый такой, поджарый, как бегун.
И он уходит. Уносит все то, чем я могла бы себя занять.
— Стой.
Он и не думает останавливаться.
— Стой, мне уже намного лучше.
Замирает возле двери, даже пальцами немного проворачивает ручке.
— Лучше? Всего лишь лучше…
Тянет дверь на себя. А у меня
Я вскакиваю с кровати, скрестив руки под грудью.
— Мне хорошо. Доволен? Я отлично себя чувствую!
Назар медленно разворачивается в мою сторону.
— То есть ты соврала, сказав, что тебе плохо.
— Нет, не соврала. Я просто не уточнила, от чего мне плохо. Плохо понимать, что ты мной воспользовался гнусно!
— Не соврала. Но не договорила.
Не пойму его эмоций. Он и недоволен мной, и немного улыбается.
Странный тип… Раздражающий.
— Значит, хочешь получить свои безделушки обратно?
Проглатываю тираду о том, насколько это важно.
— Да, очень хочу получить.
— Возьми, — предлагает. — Ужин и поцелуй, и они — твои.
Вот ещё.…
— А без этого никак? — спрашиваю с отвращением. — Без поцелуев!
— Увы. Никак.
— Твой план был другим. Обрюхатить меня. Вот и.. выполняй поскорее! — предлагаю. — Я зажмурюсь и потерплю.
В ответ он сухо смеется.
— Успеешь залететь. Я вдруг вспомнил, что процесс зачатия весьма приятный, а с такой зажигательной штучкой, как ты, он может стать ещё и интересным.
Озабоченный извращенец!
Теперь он точно будет надо мной измываться пошло!
Краска бросается в лицо, телу жарко. Оно хорошо помнит эти измывательства, ага…. Такие измывательства, будто в трусах кто-то разводит костер.
Нужно смолчать. Просто согласиться. Просто потерпеть и не затягивать его в эту игру-охоту.
Но гнев и возмущение сегодня руководят моим языком.
— Вдруг вспомнил, что процесс зачатия — весьма приятный? А как же твоя любовница? Ты с ней не занимался сексом, что ли? Только не говори… Фуууу…
— Что? — он искренне недоумевает.
— Только не говори, что Тая Бонд действительно лизала тебе ботинки. Фу.
Улыбка на лице мужчины превращается в холодный оскал.
— Кажется, я не сказал?
— О чем?
— Вакансия моей любовницы свободна, — и зыркает на меня красноречиво.
Мол, теперь ею будешь ты!
— Вот уж нет, найди другую любительницу лизать твою грязную обувь.
— Меня удовлетворит, если ты будешь лизать меня. Даже обещаю быть чистым, — снова улыбается.
Уже мягче, к улыбке подключаются глаза. Они игриво и жадно смотрят, но рот у него всё ещё напряженный и улыбка довольно холодная.
Может быть, мне позволено немного выводить его из себя, но я точно близко к границе его терпения.
— Я согласна на ужин. В обмен на планшет.
— Ужин с поцелуем, получишь сразу оба.
— Один поцелуй.
— Торгуешься, как еврейка. Есть в тебе что-то такое…