МОЯ. Я тебя присвою
Шрифт:
Картина маслом: папа кряхтит, с трудом встав даже на корточки, у Назара — расквашенный нос, а меня тошнит в сугроб.
***
— В дом зашли! Все! — властно гаркает дед. — Все в дом! Устроили цирк без клоунов, мне уже соседи трубки обрывают. У нас тут приличный поселок, одни кандидаты наук, музыканты, майор в отставке… Позорите нас!
Бабушка поддакивает.
Все-таки и старики вышли на улицу.
Я иду первой.
— Позор, — добавляет бабушка. — Стыд и позор! Беременную девушку волновать нельзя!
—
— Не я же, дед! Не глупи. Наташа наша беременна… Если нервы ей трепать эти молодцы не будут, ты прадедом станешь! — добавляет и уводит меня.
— Прадедом стану… — повторяет дед и с ещё большим энтузиазмом начинает стыдить драчунов.
— Иди, умойся, я пока чай заварю.
— Меня снова стошнит.
— Я такой чай заварю, с облепихой, вяжущий. После него точно не стошнит!
***
Потом мы сидим в просторной кухне. Стол, как для переговоров, круглый, без углов. Но Назар и папа сидят напротив и сжигают друг друга взглядами.
— Чай пейте, остынет, — предлагает дед.
Он на меня с такой гордостью смотрит, как будто я уже совершила что-то невероятно прекрасное в своей жизни. А я… ничего сделать не успела. Только забеременела. На радость гадкому Зорину, и на позор расстроенному отцу.
— Я приехал за Наташей.
— Хрен свой пососи! — рявкает отец.
Дед пытается его пристыдить:
— Как не стыдно при взрослых такое говорить.
— Папа, перестаньте! Мне давно не пятнадцать!
— И что? Уважения быть не должно… Ишь ты…
— Зря приехал. Я никуда не уеду.
— Тебе здесь нравится? — Назар усердно пытается заглянуть мне в глаза. — Только честно!
—А где мне должно нравиться? В твоем доме? Не смеши! Ты… Ты даже проводить меня не вышел и не попрощался! А сейчас, что?! За ребенком прискакал?! Не получишь!
— Я не знал, что ты беременна. Пока не услышал от твоей бабушки. Не знал! Теперь у меня на одну причину больше, чтобы забрать с собой жену и ребенка! — добавляет он и… выкладывает на стол коробку.
— Дед, глянь, что там, — толкает бабушка деда в бок.
Назар раскрывает коробку и поворачивает в мою сторону. Там лежит кольцо, на которое даже смотреть больно, большой сапфир на подушке из мелких камушков. Переливаются всеми цветами… Деликатно, но завораживающе. Так умеют сверкать только настоящие бриллианты.
— Кольцо, — важно замечает дед. — Судя по всему, дорогое.
— Забирай кольцо и проваливай. Тебе здесь не рады! — добавляет отец мрачно.
— При всем моем… неуважении… — ухмыляется Зорин. — Приехал я не к тебе, Данилов, а к Наташе.
— И Наташа тебе не рада.
— Пусть Таша сама ответит, — Назар смотрит на меня. — Прошу, ответь…
Я в растерянности переплетаю пальцы под столом. В чем-то Зорин прав, я здесь находиться совсем не рада, но и возвращаться в плен к этому напыщенному, злобному, мстительному придурку я не собираюсь.
—
— Ты не ответила. Тебе здесь нравится? Или нет?
— Неважно, нравится мне здесь или нет. Важно другое: я с тобой не хочу. Ты играл со мной, как с бездушной, и все время думал о мести. Вот и отомстил, и… Все на этом. Забирай свое кольцо, я надену его и соглашусь стать твоей женой только под пытками!
— Понял? — ухмыляется отец.
— Чему ты радуешься? Если бы ты не скрыл часть правды о прошлом, мне не пришлось бы отпускать Ташу! Ты.… хитрый, изворотливый змей! — злится Назар.
— Ты так и не понял! Я была ба рада только одному: если бы ты закрыл глаза на старую вражду с отцом. И перестал ворошить прошлое! Ради меня! Но только ты не думаешь обо мне, совсем не думаешь! И не любишь.… Совсем. Если бы любил… — на глазах закипает горечь.
— Таша!
— Не лезь к ней!
— Ты сам-то не лезь!
— Грызетесь…. Как две собаки! Девку одну не поделили в прошлом, вот пусть и ругайтесь между собой, а меня в покое оставьте!
Я убегаю в слезах.
Глава 39
Таша
Немного позже бабушка заглядывает ко мне в комнату.
— Выгнала мужиков. На улицу пошли собачиться. Но вроде бы не хотят друг друга убить, и на том спасибо.
— Хорошо.
На самом деле у меня на сердце потеплело после слов бабушки. Ведь люблю обоих — и папу, и Зорина…. Оба дороги моему сердцу, несмотря на кошмарные поступки. Это, наверное, порок, не подлежащий лечению: любить тех, кто меня обижает. Надо бы абстрагироваться и не думать о них, не переживать, но как…
— Говорят, — снова замечает бабушка, шпионя из-за шторки. — Курят, — добавляет немного позднее.
— Бабушка, спасибо. Пусть разбираются. Не надо мне о них каждую секунду говорить. Голова у меня разболелась.
— Все от нервов. Приляг, отдохни, тебе теперь нервничать нельзя! А этих мы на порог не пустим, пока между собой не помирятся и не разберутся, что к чему…. Вот так.
— Спасибо.
Бабушка не спешит уходить, опускается в кресло.
— Красивый мужчина. Про таких говорят, знойный. Лялька у вас будет просто загляденье! — мечтательно прижимает руки к груди.
— Думаешь?
— Конечно. От осинки не родятся апельсинки. Ты — красавица, отец малыша тоже не подкачал. Ребеночек будет под стать родителям.
— Надо же.… Я думала, вы с дедушкой будете охать, что мужчина взрослее меня.
— Нагулявшийся, это хорошо, — кивает одобрительно. — В самый раз! Иной раз выйдешь за молодого, нахлебаешься…. Серьезный мужчина, намерения у него….
Тихонько смеюсь в кулак: бабушке лишь бы меня сосватать поскорее.
— Все непросто, бабушка. Много всего против нас. И я не уверена, что он тоже меня любит. Лучше без него как-нибудь…