Мойра. Я найду твою судьбу
Шрифт:
— Далеко собралась, мышка? Нам вообще-то в другую сторону, — из-за спины раздалось насмешливое замечание Юстиса, и меня аж затрясло от возмущения.
Стоит ли говорить, что я была готова придушить этого наглого демонюку прямо здесь и сейчас, наплевав на все устои мойр?
Глава 22
60 лет назад
Юстис
Хесус взобрался на гору прыгучей походкой. Этакий резвый кузнечик. Так и не скажешь, что помирать скоро. Мудрец за время пути ни разу не обернулся.
Богиня хотела, чтобы я втерся в доверие. Чтобы я стал другом служителю Селены. И это после того, как светлая небожительница и не подумала откликнуться на мои мольбы о помощи. Зато теперь во мне текла кровь демонов, я был силен как никогда, а еще привязан к царице преисподней клятвой верности. Король непобедимой Эрии стал рабом. Но грош тому величию, что забылась так быстро. В мире смертных прошло почти пятьдесят лет, тогда как по меркам подземного мира я отслужил лишь сорок. Время в темных недрах загробного мира текло медленно, как смола, застревающая в шероховатостях коры на сосновом стволе. А порой мне казалось, что оно и вовсе остановилось, заперев меня в вечной темнице, где стены горят огнем, подогреваясь на углях адского пламени.
И посему злость клубилась внутри, сворачиваясь тугими удушливыми кольцами вокруг шеи. Но я продолжал идти в гору. Я был верным слугой.
Вскоре дорога потеряла свой уклон и вывела нас на небольшую полянку, где в ветвях молоденьких зеленых деревьев притаился собранный из цельных брусьев храм.
Пели птицы, стрекотала саранча, в маленьком пруду чуть поодаль квакали лягушки. Картина столь умиротворительная, что аж тошно становилось. Мирно здесь было. От слова «мир». А мира в моей душе не было никогда.
Я окинул местность настороженным взглядом и замер, увидев на крыше храма деревянную статую Селены, выкрашенную золотой краской. Так же, как и в моем дворце она сжимала в руках факел, в котором трепыхался едва заметный огонь. Без магии определенно не обошлось. И так она на меня смотрела, словно видела насквозь. Предательница!
— Чего замер, Юстис?
Пару раз моргнув, посмотрел на старика. Тот стоял возле входа в святое строение, осматривая меня цепким взглядом. Видимо, что-то все же мелькнуло на моем лице такого, что вызвало подозрение.
Отвечать я не собирался. Да, мне нужно было стать ему другом, но я не собирался строить из себя льстивого подхалима. Я есть я. И как бы там ни было, чутье подсказывало мне, что ложь Хесус за версту учует.
— Опять молчишь, значит? А знаешь, это даже хорошо. Болтуны тратят время на разговоры, а ты сможешь нарубить дрова.
— Что?
— Дрова. — Хесус указал пальцев в сторону леса. — Вон там найдешь топор — и за дело. Зима, конечно, не так близко, но без помощников я к холодам никак не подготовлюсь. Стар уже и немощен.
Сладкие речи, да ни капли в них правды.
— И зачем мне помогать?
— Ты сюда пришел познать все
Хотел бы я возразить. Хотел бы сказать, что правда моя в силе. Что цель моя — месть. И что сам старик — лишь ступень к ее достижению, которую я легко перепрыгну.
— Ступай, ступай. Не противься. Раз пришел, значит, сильно надо было. И неважно, что именно тебя сюда привело, — Хесус как будто мысли мои прочел и потешался. — Все на этой горе и останется.
— Ой ли!
— С дров начни, а там посмотрим. А коль устанешь, к храму приходи. Понятно?
И вновь я не ответил. И даже кивать не стал. Не нравился мне этот мудрец. Ой как не нравился. Но возвращаться к Гекате без исполненного задания не собирался. Мучений мне в жизни хватило.
Топор нашелся легко, он лежал около дерева, которое кто-то уже успел начать рубить. Да так и бросил, не доведя дело до конца. Слабаки.
Взяв в руки орудие, почувствовал тепло шероховатой рукояти. Оно маленькими иголочками проникло мне под кожу пальцев и побежало прямо к сердцу. Чувство странное, но приятное. Я нахмурился. Однако отступать не стал. Просто приступил к делу.
Удар. Треск. Еще удар. Скрип. Еще один удар… Еще. Мерные движения руками, приятная тяжесть в мышцах и мысли. Они ровным вихрем закружились в моей голове. Я вспомнил детство. Вспомнил отца. Его уроки… Удар по стволу вышел чуть сильнее и болью отозвался в кистях. Я рубил дерево и не мог перестать думать. Даже когда дерево с грохотом рухнуло, я мог бы дать себе передышку. Мог бы. Но не стал. Я стал рубить лишние ветки и думал. Думал. Думал. В какой-то момент я осознал, что уже наступила ночь, и старик, принеся фонарь, молча ушел. Я думал и махал топором. Махал что есть силы. Ночь сменилась утром, потом днем. Хесус принес мне воды и всучил в руки ручную пилу. И новая череда мыслей проникла мне в разум, заполняя сознание все новыми и новыми воспоминаниями. И столько боли в них было. Столько крови….
Я работал три дня и три ночи, а потом просто выронил орудие из рук и, упав на колени, безмолвно заплакал. А ветви деревьев шелестели мелодией спокойствия и поддержки над головой, пряча мое горе.
Глава 23
Настоящее время
Калиста
— Красть плохо!
— Ну и сиди голодная, — легко пожал плечами Юстис, впиваясь зубами в ароматный, еще теплый, испускающий легкий парок, белый хлеб. Живот скрутило новым спазмом. И отчего-то во рту собралось много слюны.
Нет, я, конечно, знала про людей все. И то, что им есть и пить надо, по нужде ходить необходимо, что я, кстати, уже пару раз сделала. Просто никогда не примеряла на себя этот образ. Жизнь на пике совершенно иная. Силы мы брали из тьмы бытия, а здесь такой возможности не было. Не удивительно, что сестрицы, да и сама Первейшая после таких вылазок долго медитировали, наполняя резерв.
Как бы там ни было, кушать хотелось очень. Хотя даже спустя пару минут наблюдения за демоном, мне все равно было важно, каким способом добыто пропитание.