Мозаика Парсифаля
Шрифт:
– Надеюсь, вы получили хороший медицинский уход? – прервал беседу посол Брукс, оторвав взгляд от желтых линованых страничек своего блокнота.
– Полагаю, что да, сэр, – ответил агент. Правой рукой он охватил левое запястье, поглаживая сияющий корпус хронометра из нержавеющей стали. – Правда, доктора пока не уверены, нужна ли пластическая операция. Мне кажется, операцию необходимо провести.
– Это дело медиков, им и решать, – ответил государственный муж.
– Я… ценный работник, сэр. Без пластической
– Надеюсь, заместитель госсекретаря Брэдфорд передаст ваши слова Уолтеру Риду, – произнес генерал, не поднимая головы.
– Итак, вы говорите, что никогда не встречали этого Риччи, – продолжил Брэдфорд, – до момента получения инструкций в Риме, перед отлетом на Коль-де-Мулине. Это так?
– Да, сэр. Нет, сэр. Раньше я его не видел.
– И вы не увидели его и тогда, когда вы пришли в себя после событий у моста?
– Нет, сэр, не видел.
– И не знаете, куда он делся?
– Нет, сэр.
– И Рим тоже, – добавил тихо, но со значением заместитель госсекретаря.
– Я узнал, что какой-то итальянский солдат был сбит грузовиком; его просто изувечило; он страшно кричал; кто-то сказал, что солдат блондин. Я решил, что это Риччи.
– И?..
– Из леса появился какой-то мужчина с разбитой головой, затащил солдата в машину и увез.
– Как вам это удалось выяснить?
– Я начал спрашивать. Задал массу вопросов… после того как получил первую помощь. В этом суть моей работы, сэр. Кругом царило сущее безумие, сэр: итальянцы и французы метались и что-то непрерывно вопили. Но я не покинул места события, пока не выяснил все, что мог, не позволив никому, в свою очередь, задавать вопросы мне.
– Такое поведение заслуживает, чтобы вас рекомендовали к награде, – обронил посол.
– Благодарю вас, сэр.
– Допустим, что вы правы, – чуть наклонился вперед Брэдфорд. – Тот блондин был Риччи, и некто с разбитой головой его вывез с места происшествия. Как вы думаете, кем мог быть этот некто?
– Полагаю, сэр, один из тех, кого он привел с собой. Второй был убит.
– Риччи и этот человек скрылись. И в Риме о них ничего с тех пор не слышали. Насколько, по вашему мнению, нормально такое положение?
– Абсолютно ненормально, сэр. В тех случаях, когда эти типы получают раны, они пытаются выжать из нас все, что возможно, причем сразу. Наша же политика в операциях подобного рода совершенно однозначна: если мы не можем эвакуировать раненого, то…
– Да, да, понятно, – поспешно прервал его Хэльярд. Радар, настроенный на знакомый старому вояке лексикон, сработал мгновенно.
– Следовательно, вы считаете, что если этому Риччи и его эксперту-взрывнику удалось бы благополучно выбраться из передряги, то они немедленно обратились бы в наше посольство в Риме?
– Безусловно, сэр. Они бы
– Что же, по вашему мнению, произошло?
– Совершенно ясно, сэр. Они не выбрались оттуда.
– То есть как это? – спросил Брукс, вновь отрываясь от желтого блокнота.
– Другого объяснения быть не может. Я знаком с людьми такого сорта, сэр. Это подонки. Если им предложить хорошую цену, то они убьют родную мать. Они обязательно связались бы с посольством, поверьте.
– Не выбрались оттуда? – переспросил Хэльярд. – Поясните. Почему не выбрались?
– Там в горах жуткие дороги, сэр. Подъемы, спуски… Мало того что они бесконечно петляют, так еще порой и на многие мили – ни одного фонаря. Автомобиль с раненным в голову водителем и пассажиром, воющим от боли, – верный кандидат на то, чтобы свалиться в пропасть.
– Ранения в голову могут быть весьма обманчивыми, – заметил Хэльярд. – Разбитый нос иногда внешне выглядит страшнее, чем сильная травма черепа.
– Но меня удивляет, – вмешался Брукс, – что тот же человек сохранил удивительное самообладание в условиях хаоса. Он действовал…
– Простите меня, господин посол, – прервал его Брэдфорд, немного повысив голос, словно предупреждая, – я полагаю, что мы серьезно отнесемся к мнению агента-наблюдателя. Тщательные поиски на дорогах у перевала непременно приведут к тому, что где-то в ущелье будет обнаружена автомашина.
Брукс взглядом показал, что сигнал принят.
– Да, конечно, – произнес он. – По-видимому, другого правдоподобного объяснения нет.
– Остается уточнить еще один-два момента, и мы закончим, – сказал Брэдфорд, обращаясь к агенту. – Как вы понимаете, все, что здесь было сказано, должно остаться в полнейшей тайне. Здесь нет спрятанных микрофонов, звукозаписывающей аппаратуры. Все произнесенные здесь слова останутся лишь в нашей памяти. Такой порядок принят ради нашей общей безопасности, а не только вашей и для того, чтобы мы могли говорить здесь совершенно откровенно. Не пытайтесь смягчить правду; мы все здесь – в одной лодке.
– Да, я понимаю, сэр.
– Полученные вами приказы в отношении Хейвелока были совершенно однозначны. Он был официально объявлен «не подлежащим исправлению», и в сообщении из Рима говорилось о «чрезвычайном ущербе», который может быть нанесен. Это так?
– Да, сэр.
– Иными словами, он должен был быть казнен. Убит на Коль-де-Мулине.
– Да. Таков истинный смысл приказа.
– И вы получили этот приказ от старшего атташе по консульским операциям посольства в Риме. Фамилия атташе Уоррен. Харри Уоррен.