Мозаика Парсифаля
Шрифт:
– Да, сэр. Я поддерживал с ним постоянную связь, ожидая окончательного решения… ожидая, что ему скажет Вашингтон.
– Почему вы убеждены, что разговаривали именно с Харри Уорреном?
Агент, казалось, был изумлен нелепостью вопроса. Но он понимал, что задавший его человек отнюдь не глупец.
– Ну, помимо всего прочего, я работал с Харри два года и хорошо знаю его голос.
– Итак, всего лишь голос?
– Ну, конечно, и номер телефона в Риме. Это прямая линия с послом. Номер секретный и нигде
– Вам не приходило в голову, что в тот момент, когда он давал вам последние инструкции, он находился под чьим-то давлением и делал это против своей воли?
– Нет, сэр. Никоим образом.
– То есть вы не думали о такой возможности?
– Если бы это было так, он дал бы мне понять.
– С пистолетом, приставленным к виску? – вмешался Хэльярд. – Каким же это образом?
– Существовал особый пароль, которым мы пользовались. Он не произнес бы его в том случае, если бы дела шли не так, как надо.
– Какой пароль? Поясните, пожалуйста, – попросил Брукс.
– Одно слово или несколько слов, придуманных в Вашингтоне. Они упоминаются, когда передается окончательное решение. Таким образом вы понимаете, что разрешение дано. При этом имена не называются. Если бы что-нибудь было не так, Харри не произнес бы его, и я бы понял, что он в опасности. Я должен был спросить у него пароль, и Харри сказал бы что-нибудь другое. Этого не произошло. Он произнес то, что надо. Причем в самом начале разговора.
– Какой же код, какой пароль был установлен для Коль-де-Мулине? – спросил Эмори Брэдфорд.
– «Двусмысленность», сэр. Кодовое слово поступило непосредственно из Управления консульских операций в Вашингтоне. Оно должно быть внесено в журнал телефонных переговоров посольства и в секретные досье.
– Что и должно послужить в случае необходимости доказательством подлинности приказа, – добавил Брэдфорд.
– Да, сэр. Дни, часы и источник подобного рода разрешений регистрируются в журнале.
Брэдфорд взял со стола фотографию размером восемь на десять дюймов и поставил ее под свет настольной лампы так, чтобы сидящий за столиком агент мог хорошо ее разглядеть.
– Этот человек Харри Уоррен?
– Да, сэр. Это Харри.
– Благодарю вас. – Заместитель госсекретаря отложил фотографию и сделал пометку на полях своего блокнота.
– Вернемся немного назад, – предложил он. – Остается еще несколько не совсем ясных вопросов. Они касаются женщины. Итак, она должна была быть переправлена через границу по возможности в целости и сохранности, не так ли?
– Ключевым словом было «по возможности». Никто не собирался рисковать ради нее. Она должна была служить своего рода иглой, колючкой.
– Колючкой?
– Да, в задницу Советам. Чтобы Москва поняла, что мы не купились на их приманку.
– Иными словами, все это подстроено русскими. Женщина с похожей
– Да, сэр.
– Их цель – вывести Хейвелока из себя, подорвать его психику и тем самым склонить к переходу на их сторону?
– Да, сэр. Сделать так, чтобы у него поехала крыша, простите за выражение, сэр. Я полагаю, что план сработал. «Не подлежит исправлению» произнес Вашингтон.
– Это произнес тот, кто сказал «Двусмысленность».
– Да, сэр.
– И его можно выявить по журналу переговоров нашего посольства в Риме.
– Да, сэр. По журналу это можно установить.
– Следовательно, нет никаких сомнений в том, что на мосту была не Дженна Каррас?
– Абсолютно никаких, сэр. Всем известно, что ее убили на Коста-Брава. Хейвелок лично был тому свидетелем. Он свихнулся.
Посол Брукс швырнул карандаш на стол и, подавшись вперед, внимательно взглянул на человека с Коль-де-Мулине. Резкий стук карандаша и порывистое движение означали нечто большее, нежели желание вмешаться; он демонстративно выразил свое несогласие с услышанным.
– Не удивляет ли вас вся эта операция своей… странностью, мягко говоря? Давайте говорить прямо. Неужели казнь – единственное решение? С учетом того, что вы знали – допустим, вы знали истину, – не могли бы вы попытаться захватить этого человека, сохранить ему жизнь, доставить сюда на лечение?
– При всем моем уважении к вам, сэр… это легче сказать, чем сделать. Огилви попытался и не вернулся с Палатинского холма. Хейвелок на том самом мосту убил троих, это только то, что мы знаем. Еще двое, скорее всего, тоже мертвы. Он резал мое лицо ножом… псих. – Агент сделал паузу. – Нет, сэр. Принимая во внимание все обстоятельства, его следует убить. Не я произнес «не подлежит исправлению», сэр. Я выполняю приказы, сэр.
– Слишком знакомая фраза, сэр, – сказал Брукс.
– Но вполне оправданная в данной ситуации, – вмешался Брэдфорд и поспешно продолжил, опережая возможные возражения: – Что случилось с Хейвелоком? Вам удалось это выяснить?
– Они сказали, сумасшедший… убийца… прорвался на грузовике через мост. Это наверняка был Хейвелок. По всему району объявлена тревога, во всех городах и поселках. По всему Средиземноморскому побережью. Он там работал и поэтому попытается вступить в контакт с кем-нибудь из своих старых знакомых. Так что его обнаружат обязательно. Говорят, что он ранен. Далеко ему не уйти. Думаю, его настигнут самое большее через пару деньков. Как бы я хотел в этот момент оказаться там и разделаться с ним лично.