Мозаика теней
Шрифт:
— Но Асгард жив?
Сигурд пожал плечами.
— Понятия не имею. Я слышал, что он держал палатку на меховом рынке, продавал паршивые шкуры и кожи, которые русские торговцы не могли сбыть никому другому. Быть может, он и поныне там. Он достоин презрения, и мы были рады избавиться от него.
— Ты не знаешь, поддерживал ли он связь с кем-либо из ваших людей?
— Они послали бы его куда подальше. Красть у товарищей по казарме — все равно что красть у церкви, но в отличие от церкви мы не обязаны прощать. К чему все эти расспросы?
— В течение последних трех недель он несколько раз встречался с Элриком. Фрея сказала, что после этого Элрик стал каким-то странным, и мне кажется, что Асгард принес ему послание от монаха.
Сигурд презрительно усмехнулся.
— Монаха? Его не существует, Деметрий! Он просто призрак, иллюзия. Скажи уж честно, что у тебя нет других подозреваемых. — Он немного помолчал. — С другой стороны, Асгард вполне реален. Поищи его на рынке.
Меховой рынок, куда я поспешил на следующее утро, являл собою достаточно унылое зрелище. С самого рассвета шел дождь, и как ни старались торговцы защитить от него свой товар, шкуры имели весьма жалкий вид. Общей участи смогли избегнуть только самые богатые торговцы, чье положение в гильдии позволило им занять места под крытой колоннадой. Они сидели за прилавками, дрожа от холода, и изредка приподнимались, чтобы поторговаться с покупателями. С дальнего конца рынка доносился неприятный запах выделываемых дубильщиками и скорняками кож и разлагающихся туш.
Струйки дождя просочились мне за воротник и пропитали водой тунику на плечах и спине. Со всех сторон на меня жалобно взирали морды убитых животных: подвешенных за уши кроликов и зайцев, сложенных штабелями длинномордых волков, безрогих оленей — их рога уже были проданы косторезам — и огромного медведя, шкура которого была надета на шест.
Я спросил у нескольких торговцев об Асгарде и получил совершенно противоречащие друг другу ответы. Один из них махнул рукой в сторону западного крыла рынка, его сосед уверенно указал на север, третий же продавец стал уверять меня, что Асгард вообще бросил торговлю, поскольку качество его товара оставляло желать лучшего. Иные отвечали, что видели его, но не помнят где, а другие знали его, но именно сегодня не видели. Это был обычный набор ответов, однако в то мрачное утро, когда дождь заливал мне глаза, подобная «помощь» казалась издевательством.
Нельзя сказать, чтобы торговцы мехами представляли собой приятную компанию. Как говорится, каково стадо, таков и пастух. Все они были волосатыми и бородатыми, с широкими лицами, на которых застыло недоверчивое выражение. Многие из них наверняка состояли в родстве с норвежскими торговцами и перемежали членораздельную речь странными звуками, приличествующими скорее бессловесным тварям, чем людям.
Но все-таки мне удалось разыскать свою жертву. Асгард не имел ни места под колоннадой, ни даже обычной крытой палатки на площади. Одетый в погрызенную
— Почем горностаи? — полюбопытствовал я, изображая из себя покупателя.
— Четырнадцать оболов, — смело заявил он и впился в меня испытующим взглядом.
— Слишком дорого. А подешевле что-нибудь есть?
Он покачал головой:
— Увы, весь мой товар лежит на прилавке. Гильдия не позволяет мне ничего другого.
Слегка вздрогнув от промозглой сырости, я поднял шкурку горностая и задумчиво взвесил ее на руке. Под прикрытием шкурки моя правая рука залезла в кошелек, подвешенный к поясу, и извлекла оттуда золотую монету.
— Вообще-то меня не интересуют дохлые крысы, — сказал я, встряхнув шкурку за загривок и небрежно отбросив ее.
Асгард никак не отреагировал на это, его глаза были прикованы к моей правой руке.
— Мне нужна кое-какая информация. Наблюдательный человек, который целыми днями сидит на людном рынке, может увидеть очень и очень многое.
— Многое, но не все. Не забывай, я прихожу сюда торговать, а не пялиться на людей.
Я поднял другую шкурку.
— Это местный товар?
Асгарду явно не понравилось, что мои вопросы ушли куда-то в сторону, и сомнение в его глазах сменилось подозрительностью, но он не мог не вступиться за свой товар.
— Местный? Ничего подобного! Эти меха привезены сюда из великой Руси, из дремучих северных лесов. Сначала их везли по рекам, потом по водам Эвксинского Понта, и все для того, чтобы украсить твою одежду. Нигде вокруг ты не найдешь мехов лучшего качества, уж поверь мне!
Я подозревал, что ему довольно редко приходится толкать подобные речи, и все же его слова прозвучали как-то уныло.
— Ты хорошо знаешь о происхождении своего товара. Ты тоже из росов?
— Нет, — осторожно произнес он, — но они мои сродственники. Я приехал сюда из королевства Английского, которое зовется здесь Британией, находится же оно на большом острове, лежащем у берегов Руси.
— Это там наш святейший император, да продлится его жизнь тысячу лет, набрал себе телохранителей?
— Именно там. Собственно говоря, я и сам служил в варяжской охране. Император ценил меня за честность.
— Серьезно? — Я убрал с глаз упавшую прядку волос. — Я ищу человека, хорошо знакомого с варягами. Вернее, человека, пытающегося узнать их получше. Монаха, который бродит по городу и заключает сделки с гвардейцами, нынешними и ушедшими на покой. Ты не видал такого человека?
Золотая монета выскользнула из моих пальцев и беззвучно упала на лоток со шкурками. Я не спешил поднимать ее. Асгард пришел в волнение: он опустил глаза вниз, повел ими в одну сторону, затем в другую и стал нервно теребить застежку плаща. Его взгляд то и дело возвращался к блестящей монете.