Мозаика теней
Шрифт:
На этом аудиенция завершилась. Я покинул сказочный сад вечной весны и вернулся в привычный мне мир, где все еще шел дождь.
Дождь лил почти две недели, и я постоянно ходил с мокрыми ногами. Я проводил много времени возле ворот, наблюдая за входившими в них варварами, желавшими посмотреть на наш город. Обычно они входили в городские ворота молча, некоторые же из них, желая скрыть волнение, начинали отпускать неуместные и оскорбительные шутки. Из-за этого
Первые два дня после его ухода я не мог думать ни о чем другом, хотя и понимал, что первые вести от него смогу получить лишь через несколько недель. Жизнь юноши была на моей совести, и мне ужасно хотелось расспросить о нем заезжих торговцев, имевших дело с франками, но я не осмеливался сделать это. По крайней мере, не приходило вестей о его смерти, и постепенно мои мысли обратились к более насущным заботам. Но этот груз постоянно лежал на моем сердце, и порой тревога за Фому вторгалась в мои сны.
Мне приходилось проводить немало времени и во дворце. Подобно бесплотному духу я бродил по его бесконечным коридорам, разговаривая с гвардейцами и слугами, выискивая любые признаки неполадок, — словом, весь обратившись в зрение и слух, как велел Крисафий. Этого было явно недостаточно за те деньги, что платил мне евнух, но все же я ощущал большое напряжение, ибо каждый час, проведенный мною во дворце, был наполнен ужасом, что вот сейчас явится раб и объявит, что император мертв. После аудиенции, данной мне императором в искусственном саду, я видел его только единожды, и то с большого расстояния: он восседал недвижной статуей в центре процессии, состоящей из монахов, охранников и знати. Он вновь стал казаться мне обитателем какого-то иного мира.
С братом же его я встретился примерно через неделю после означенной аудиенции. Утро того дня я провел на городских стенах и потому чувствовал себя слишком усталым для того, чтобы беседовать с высокомерными секретарями, которым все равно нечего было мне сообщить. Я решил немного отдохнуть и побродить по пустынным, безлюдным галереям. Однако стоило мне свернуть в одну из них, как я услышал звук голосов. Не веселый гомон придворных и не болтовню служанок, а приглушенный шепот людей, не желающих, чтобы их услышали. Голоса доносились из-за дверцы между колоннами, приоткрытой на маленькую щелочку, не позволяющую разглядеть тех, кто находился внутри.
Заслышав мои шаги, говорящие притихли. Быстро оглядев пустынную галерею, я подошел к дверце и открыл ее ударом ноги.
— Деметрий?
Севастократор повернул ко мне голову, и я упал на колени, но все же успел заметить второго человека, который отступил в дальний угол, когда Исаак шагнул вперед. Поначалу брат императора растерялся,
— Вставай, — приказал он мне. — Что ты делаешь в этой части дворца?
— Я заблудился, — ответил я. — Услышал голоса и решил справиться о том, как мне отсюда выйти.
Исаак нахмурил брови.
— Граф Гуго, позволь представить тебе Деметрия Аскиата. Он помогает нам расстроить планы наших врагов.
Я низко поклонился. Похоже, граф Гуго совершенно забыл писца, сопровождавшего его в посольской поездке в становище варваров. Что до меня, так я и через несколько месяцев не сумел бы забыть щеголеватого франка, на которого чуть не помочились прямо в палатке командующего.
— Граф Гуго — один из немногих франков, понимающих, что христианам надлежит объединиться под знаменем Бога и поставленного Им на царство императора, — объяснил Исаак. — Он надеется воззвать к здравому смыслу своих соотечественников.
— Увы, пока без особого успеха, — мрачно произнес Гуго, поигрывая агатовой фибулой на мантии. — Некоторые из них весьма разумны, но беда в том, что они слишком внимательно прислушиваются к ядовитым речам этого щенка Балдуина.
Исаак испытующе посмотрел мне в глаза.
— Подобные заботы Деметрия не касаются. Если ты действительно искал выход отсюда, пройди через северные двери этого коридора и не сворачивай до тех пор, пока не окажешься возле церкви Святого Феодора. Дальше и сам найдешь дорогу.
Я поклонился севастократору.
— Благодарю тебя, всемилостивый повелитель!
Исаак ответил на мой поклон натянутой улыбкой.
— Долг кесаря — направлять своих подданных. Возможно, мы увидимся на будущей неделе, во время игр?
Я и впрямь увидел его на играх, а вот он вряд ли заметил меня. Севастократор восседал на позолоченном троне возле своего брата на балконе Кафизмы, я же сидел на одной из верхних скамей южной части трибун вместе с группой жирных армян, которых интересовали только ставки и медовые фиги. Хуже того, армяне эти поддерживали «зеленых».
— Как можно поддерживать этих «зеленых»? — спросил я у моего соседа, сухощавого человечка, постоянно грызущего ногти на руках. — С тем же успехом можно было бы принять сторону солнца.
Человечек с ужасом глянул в мою сторону и снова занялся ногтями.
— Деметрий!
Я настороженно поднял глаза, поскольку на ипподроме можно встретить множество людей и не все они приятны для общения. Но этого человека я рад был увидеть, хотя с трудом узнал его без топора и доспехов. Варяг был одет в шерстяную коричневую тунику, подпоясанную широким кожаным ремнем, и высокие сапоги, которые бесцеремонно впихнулись в крохотное пространство между мной и моим нервным соседом.
— Разве ты не должен быть на стенах?