Мозг армии. Том 1

Шапошников Борис Михайлович

Большая часть владений Австрии и северной Италии вошла в состав нового итальянского королевства и только незначительные области, населенные итальянцами, остались в пределах Австрии. Надежда вернуть потерянное не покидала политиков Франца-Иосифа, и 1866 год, казалось, благоприятствовал этому, если бы не решительное поражение на полях Кеннигреца. Италия была спасена силой прусского оружия и удержала свои завоевания 1859 года.

Не решившаяся вступить в войну 1870 года на стороне Франции, удержанная от этого враждебной позицией России, Австрия упустила благоприятный случай посчитаться с двумя своими бывшими врагами – Италией и Пруссией. Отныне ее политика выходила на новую

дорогу сближения с этими обоими государствами.

Заключив в 1879 году союз с Германией, Австрия в 1882 году с присоединением Италии оказалась в составе Тройственного союза.

Задумывая «кровью н железом» добиваться объединения Германии под гегемонией Пруссии, будущий ее канцлер Бисмарк видел в Австрии опасного противника на юге. Доведя дело до разрешения его вооруженной рукой в 1866 году, Бисмарк одержал победу, но… не хотел совершенно добивать Дунайскую империю. Она нужна была ему для будущего. Устранив непосредственную опасность в лице Австрии, Бисмарк все же считался с ней, как с могущим искать реванша врагом. Необходимо было дать новые направляющие линии политики Австрии, которые отвлекли бы се от Запада, да кстати и посодействовали тому же в отношении России.

Победитель под Кеннигрецем вскоре после заключения мира довольно прозрачно намекнул австрийской дипломатии на возможность найти утешение за потерянные итальянские области и за поражение под Кеннигрецем на Балканском полуострове. Вот где было будущее Австрии, по мнению Бисмарка, и что пришлось по вкусу и дипломатии Франца-Иосифа. Нечего говорить, что этим ходом Бисмарк достигал и другой выгоды, а именно: повернув Австрию лицом к Константинополю, он туда же обращал и Россию, точно также отвлекая ее от западных дел. Отныне Австрия, сильная Австрия, должна была оказывать серьезные услуги германской дипломатии.

В 1872 году при свидании австрийского и германского императоров уже была решена оккупация Боснии и Герцеговины, а в 1879 году после Берлинского конгресса, когда Россия значительно охладела в своих симпатиях к Германии, между обоими немецкими государствами был подписан договор, связавший эти государства.

На основах этого договора и развивались до последних дней отношения между Германией и Австрией. Правда, в своей политике национального объединения Бисмарк долго не решался порвать с Россией. ведя двойную игру между Веной и Петербургом. Однако, жертвовать Австрией из-за прекрасных глаз России Бисмарк отнюдь не хотел, и заключенный в 1879 году союз, превратившийся скоро в тройственный, сохранял свою силу и жизненность. Втянутая в балканскую политику, Австрия также нуждалась теперь в содействии сильной Германии, и как ни неверен был порою союз с нею, как ни живы были еще воспоминания о ранах 1866 года, как ни ясна была роль подручного в этом союзе для Австрии, – она все же считала его для себя теперь существенно необходимым.

С переходом Германии к империалистической политике, в которой Австрия оказывалась заинтересованной сравнительно мало, союзники но разочаровались друг в друге. Для Германии Австрия нужна была, как авангард для ее проникновения на восток, – в Малую Азию, как противовес русской политике на Балканах, а для Австрии союз с Германией давал поддержку, которая нужна была в той же балканской политике, на путь которой Австрия вступила уже давно. Несмотря на то, что иной раз, с развитием торговых сношений Германии с балканскими государствами, интересы се существенно сталкивались с торговыми интересами Австрии, союз продолжал существовать по прежнему. Если прочность его и вызывала сомнения у какой-либо стороны, то таковой была Австрия, другая же сторона, при существовавшей политической

конъюнктуре, была уверена в своей Дунайской союзнице. Действительно, несмотря на попытки английского короля Эдуарда VII внести брешь в союз и вырвать Австрию из объятий Германии, Франц-Иосиф остался верен договору 1879 года и отклонил предложения дипломатии.

Связав свою судьбу с Германией, Австро-Венгрия с ней же вошла и в империалистическую политику западных государств Европы, если и не принимая в ней активного участия, то, как союзница Германии, готовая поддержать ее на пути будущего вооруженного столкновения. Взаимоотношения Австрии с Францией и Англией строились, с одной стороны, на урегулировании балканского вопроса, а с другой, на поддержке Германии в ее мировой политике.

С 1882 года оказавшись в союзе с Италией, своим бывшим врагом, Австро-Венгрия имела с ней более точек соприкосновения, чем с остальными западноевропейскими государствами.

Войны 1859 и 1866 годов, как уже было отмечено выше, не разрешили национального объединения итальянцев, и в Австрии осталось значительное число говорящих на итальянском языке со страстным желанием оказаться вместе со своими одноплеменниками. Так создалась итальянская ирредента.

Уже на Берлинском конгрессе в 1878 году Италия стремилась получить Триент за уступку Австрии Боснии и Герцеговины, но итальянской дипломатии пришлось отложить мечту об этом на долгие годы, ограничившись пока надеждами на приобретение Туниса, поддерживаемыми в этом благоприятными уверениями Англии. Однако, Тунис уже притягивал к себе более сильную Францию, заручившуюся к тому же в этом согласием той же Англии и Германии.

Владения «больного человека», каковым давно была признана Турция; после Берлинского конгресса подлежали дальнейшему разделу и захвату главными государствами Европы.

В 1881 году Тунис был уступлен Франции, и «обиженная Италия нашла необходимым в своей политике опереться на среднеевропейские государства, войдя в 1882 году в состав Тройственного союза, который в те времена не имел, казалось, особых притязаний, кроме как на Балканах, на африканские владения султана и, таким образом, не стад бы чинить особых препятствий римскому правительству в его африканских авантюрах.

Обострившиеся отношения Италии с Францией соответствовали вполне как видам Бисмарка, так и Англии, которая видела в возрождающейся Италии хорошего спутника против той же Франции.

Итальянская ирредента, несмотря на вступление Италии в Тройственный союз в 1882 году, служила большой помехой в отношениях новых союзников – Австрии и Италии. Правда, в это время внимание итальянской дипломатии было отвлечено другими целями – на смену политики национального объединения шла империалистическая политика, – и итальянцы должны были не упустить дележа африканских владений Турции.

В 1877 году австрийский премьер Андраши, разбирая с итальянским премьер-министром Кристи причины конфликтов, возникающих между этими государствами, выставил, как одну из них, стремления итальянских ирредентистов и заметил: «удивительно, как эти люди не понимают, что при помощи грамматики не делают политики», т.е. что современная политика на деле вовсе не определяется одними стремлениями к национальному объединению, иными словами, суть не в том, чтобы пользоваться одной грамматикой.

Согласившись с такой точкой зрения, Кристи с своей стороны указал: «мы были революционерами, чтобы создать Италию, мы стали консерваторами, чтобы сохранить ее». Под словом «консерватор» Кристи разумел сторонника империалистической политики, на путь которой Италия уже тогда вступила, мечтая о завладении Тунисом.