Мозг и интеллект: нарушение и восстановление интеллектуальной деятельности
Шрифт:
2) Цвет кожи… такая, что люди не видят его… охотники не видят.
3) Она… нет, цвет защищает его… Звери тоже его не видят.
II часть.
1) Он самый сильный из муркиной родни.
2) Но и среди других он сильный.
3) Медведь его боится… прячется.
III часть.
Он живет… вот это трудно… Название… в Азии… в Амуре.
IV часть.
1) Питание…
2) Но он… лягушатник.
3) Он ест черепах… змей, лягушек, когда голодный.
Теперь весь свой план прочитайте и попытайтесь, придерживаясь плана, еще раз устно пересказать рассказ «Тигр».
«Тигр живет в жаре… В Африке там и т. д, Тигр имеет окраску… цвет… важный для жизни… Он… люди и охотники, и звери его не видят… он похож на растения по цвету. Он очень сильный в своей родне и среди других зверей: даже медведь его боится и прячется. Живет он в Азии, на Амуре. Питается всеми животными, кабанами, медведями. А когда голодный — и лягушками».
Работая со следующей частью программы, больной говорит: «Так, смысл первый — особая окраска, важная для его жизни. Второе, так… Самый сильный зверь, т. е. о его силе. Третье… третье… так — страна жизни, где живет. И вот это… образ жизни. Питание. Так, теперь придумать еще такие же рассказы? Да? Ну, это много — и северный медведь, и даже человек!»
Из протокола видно, что больной с помощью программы получил возможность более точно и глубоко понять содержание текста, вычленить смысл, и провести перенос этих знаний в похожую ситуацию. Сначала работа с программой была длительной. Но уже через 5–8 занятий больные могли пользоваться ее сокращенной формой, состоящей из нескольких наиболее существенных операций: 1, 2, 5, 8, 9, 10, 11, 12, выполнение которых вело к пониманию текста, его планированию и пересказу. После такой работы больные усваивали новую программу самостоятельного пересказа текста.
1. Прочитайте текст.
2. Выделите трудные предложения.
3. Сделайте смысловой и грамматический разбор трудных предложений. О чем и что говорится в предложении?
4. Разбейте текст на мелкие смысловые части.
5. Скажите смысл каждой части; общий смысл текста.
6. Составьте подробный план к каждой смысловой части.
7. Объедините все планы в один подробный рассказ. Изложите его устно.
8. Это и есть Ваш рассказ.
Здесь происходит процесс интериоризации действий и операций, заданных извне. По А. Н. Леонтьеву, интериоризация — это не простое перемещение операций извне во внутренний план сознания, а формирование этого внутреннего плана, что мы и делаем с помощью этой программы. Во внутреннем плане внешняя деятельность преобразуется и становится для наших больных их собственным способом деятельности.
Мы видим, что в процессе обучения умение планировать тексты становится одной из возможных опор, при пользовании которыми восстанавливается развернутая повествовательная речь. Этому способствовала созданная нами программа, которая обеспечивала условия для самостоятельной активной работы над преодолением дефектов устной речи. С помощью программы у больных создавался определенный способ действия, овладевая которым они постепенно приобретали относительную возможность самостоятельной устной речи, а также и умение более глубокого понимания текстов.
Этот способ восстановления развернутой экспрессивной речи как средства интеллектуальной
Обсуждение материала
В заключение кратко подведем итоги. Попытаемся дать психологический анализ материалов эксперимента. Мы рассмотрим состояние и структуру целостного интеллектуального акта, структуру собственно речевого мышления, подойдем к анализу всех его звеньев, но более подробно остановимся на операциональной стороне мышления, проанализируем также лингвистический и психологический уровни речевого мышления и их роль в решении мыслительных задач. Обратимся к анализу значения, его взаимосвязи со смыслом, к роли знаний в протекании мыслительного акта.
Экспериментальный материал убедительно показал, что при поражении теменно-затылочных отделов мозга обнаруживается первичное нарушение только операционального звена. Что касается других структурных звеньев, то они не претерпели каких-либо первичных изменений, вторичные же изменения обнаруживаются в звене ориентировочно-исследовательской деятельности из-за нарушений речи, выступающей средством этой деятельности. Следует отметить даже усиление роли этих звеньев в интеллектуальном акте: иногда работа больных с текстом становилась гипермотивированной, нередко обнаруживалось усиление ориентировочной деятельности больных и контроля за действиями, отмечалась повышенная общая и интеллектуальная активность при решении мыслительных задач, в том числе и при работе с текстом. Деятельность всегда была целенаправлена, больные осознавали свои ошибки и делали активные попытки их преодолеть, адекватно оценивали свои возможности.
Что касается структуры собственно речевого мышления, то здесь уместно вспомнить, что Л. С. Выготский характеризовал собственно речевое мышление как динамическое целое, в котором сложные отношения между словом и мыслью обнаруживаются через целый ряд переходов от одного плана к другому. Он писал, что в живой драме речевого мышления движение идет от мотива, порождающего какую-нибудь мысль, к оформлению самой мысли во внутреннем слове, затем в значениях внешних слов и, наконец, в словах[52].
Если рассмотреть этот ход формирования, мысли, то мы увидим, что у больных с поражением теменно-затылочных отделов мозга нарушенными были два последних звена. Три первых протекали без нарушений. Это особенно четко обнаруживалось в «прямых» опытах, в которых больных просили (снимая тем самым трудности экспрессивной речи) написать план на любую тему, где в основе лежали собственные знания больного, а не заданный текст. В этих случаях больные быстро и правильно писали планы и на их основе пытались создать устный текст, соответствующий плану, замыслу и мысли. Если же опыты были построены так, что мыслительный процесс должен был идти в другом направлении: от устной речи (текста, слов) -> к значениям внешних слов -> к внутреннему значению слов – > и к мысли, то у больных сразу же возникали трудности в мыслительном процессе, в первом же его звене. Они не могли перешифровать речевые единицы в единицы значений, а следовательно, и не могли понять мысли, содержащейся и закодированной во внешней речи.