Может, в другой раз / Мaybe, another time
Шрифт:
— О-о, это очень долгая и неинтересная история, — как только мне напомнили про перелом, то я сразу вспомнила и Вильяма. Хм, не лучшее воспоминание для рождественского вечера.
К VIP-ложе подошёл крупный мужчина в сером костюме.
— Сэр, в клуб собирается пройти мужчина афроамериканской внешности… — этот амбал даже договорить не успел, как светловолосый Фридрих сразу же перебил его.
— Гони прочь того нигера и дай ему понять, что эту грязнокровую мразь здесь больше не ждут! — голос Фридриха звучал так жестоко и с такой
Я перевела взгляд на Криса, но тот лишь улыбался. Кажется, что такое поведение Фридриха его очень забавляет.
— Полегче, полегче, — всё же сказал Шистад своему знакомому.
— Полегче? Расплодятся всякие чернокожие ублюдки и жидовские мрази! Как их вообще земля носит?! — Фридрих сжал кулаки до белых костяшек. — Идеал - это иметь арийскую внешность, а все эти жиды-евреи лишь обманывают, воруют и льстят. Мусор мировоздания!
Я была в небольшом шоке от таких речей. Раньше я думала, что все последователи нацизма и фашизма давно вымерли, но кажется, я сильно поторопилась с выводами.
— Успокойся, Фридрих, — Крис положил руку на плечо нациста. — Того чернокожего уже вывели.
Я вновь бросила взгляд на чёрную свастику, которая красовалась на руке Фридриха, словно знамя. Какая же должна быть смелость в этом человеке, раз он так открыто даёт знать о своём расизме, шовинизме и гомофобии. Ведь насколько я знаю, то практически все нацисты не признают людей противоположной сексуальной ориентации.
— У меня есть хорошая новость, Фрид. Скоро мне починят колесо и я снова буду находу, — сменил тему Шистад, и я перевела взгляд на любое другое место, но только не на свастику блондина.
Неожиданно я вспомнила, что именно Юнас, мой бывший парень, проколол шину Шистаду. Стыда во мне за это не было, но я вдруг отчётливо подумала о внешности Васкеса. Тёмные кудрявые волосы, смуглая кожа, большие чёрные брови…
— Это когда тот еврей тебе испортил машину?
— Гм, да. Поверь, он тогда знатно получил.
Так. Всё. Теперь я уже точно чувствую себя лишней. Как много я ещё могу всё это выслушивать? Может быть, ладно остальное, но приписывать сюда теперь и моего бывшего уже явно постороннее. Я согласна, что Юнас совсем не идеален, но и “жидовской мразью” я его совсем не считаю.
— Ладно, мне пора, — вставая, начала говорить я, а затем поймала на себе вопросительный взгляд Криса. — Уже очень поздно и я сильно устала.
— Фридрих, я тоже пойду тогда. Не могу оставить даму без кавалера, — также вставая, начал говорить Крис.
Я и он быстрым шагом, сквозь танцующую толпу, вышли на заснеженную улицу Осло. Накинув куртки, мы бросили друг на друга ожидающий взгляд. Кто-то уж точно должен был прокомментировать ситуацию.
— Каждой даме кавалер? Арийская внешность — идеал всех идеалов? Куда я попала? В клуб расистских джентльменов?
Шистад залился смехом, и не ожиданно,
— Фридрих классный парень, но когда он толкает речи про Третий Рейх и про Национал-социализм, становится реально не по себе, — он приобнял меня чуть крепче, а затем отпустил.
— Да у него свастика на руке! — воскликнула я, отчётливо вспоминая этот знак. — И ты рассказывал ему про Юнаса, серьёзно?
— Меня бомбило, но когда я набил ебало Васкесу, то мне стало зна-а-ачительно легче. Фридрих мне как-то сказал, что убил бы твоего Юнаса прямо на месте, если бы тот испортил ему машину.
— Не сомневаюсь.
— Машины у него до безумия дорогие. Как говорится, деньги водятся. К тому же, у Фридриха большие связи в стране. На него подавали в суд за драку с афроамериканцами и евреями раз девятнадцать, но ему каждый раз всё сходит с рук.
— Прямо-таки чудеса, — произнесла я, и наконец огляделась. — А куда мы теперь идём? Если это будет что-то наподобие стриптиз клуба, то я, пожалуй, воздержусь.
— В парк. Там сейчас всё украшено, поэтому я не могу пропустить такого зрелища, — ответил тот, а на повороте в этот момент и в самом деле показался центральный парк.
Он был украшен золотистыми гирляндами, игрушечными гномами, китайскими фонариками и огромными картонными леденцами на палочке.
Мы сели на ближайшую лавочку, и я наконец почувствовала смену обстановки… В парке было так тихо и атмосферно, что казалось, что из-за дальней ели в любой момент может выскочить Санта с подарками.
— Здесь и вправду красиво, — произнесла я, оглядывая всё вокруг.
Я перевела взгляд на Криса, и оказалось, что всё это время он смотрел не на украшения, а на меня. Интересно, кого он сейчас видит перед собой: девочку из школы или же Эву Квиг Мун?
— Эва, ты и Вильям… Вы переспали друг с другом?
— Нет, — сразу же сказала я.
— Но, а ты… неужели ты не понимала, что он играл с тобой?
— Я не хочу говорить об этом, — внутри у меня всё сжалось, и я почувствовала себя перед Крисом полной дурой.
Пять дней подряд, после решающего разговора с Вильямом, я только и думала, как о том, что я не заметила всего того, что лежало у меня прямо перед носом: обман и желание использовать меня.
Как наш разговор так резко сменил направление? Мне это совершенно не нравится.
Отведя взгляд от пронзительных зелёных глаз Криса, я нахмурилась.
— Почему с вами не живёт отец? — спросил Шистад у меня, и я чуть склонила голову в бок.
Может, разговор по душам это то, что мне сейчас так нужно?
— Он развёлся с моей мамой, когда мне было пять.
— Мне жаль.
— Жаль?
— Да, жаль, — согласился Крис. — Моя мать умерла, когда мне было восемь. А когда родители разводятся, и один из них покидает семью навсегда, то это практически одно и тоже, что и смерть. Мне жаль.