Может, в другой раз / Мaybe, another time
Шрифт:
— Ну, многие из моих коллег по работе отмечают Рождество в ресторане. На сколько мне даже известно, то некоторые, делают это уже на протяжении десяти лет. Мы могли бы купить в магазине два красивых платья, а затем забронировать столик на двадцать пятое. Ресторан «Маемо» — самое подходящее место, как мне кажется, — мама улыбалась собственной же идее.
А что я потеряю, если не проведу Рождество дома? Ничего. Так почему бы и нет? Смена обстановки — это всегда отличная мысль.
— Хорошая идея, — согласилась я.
—
Я снова почувствовала прилив плохого настроения.
— Двадцать седьмого…
— Как хорошо всё складывается! Жаль конечно, что тебя сняли с роли… Но мы всё равно пойдём посмотреть на то, что там придумали без тебя в главной роли. Двадцать пятого рождество, а двадцать седьмого пьеса. Отлично! Можно было бы тогда двадцать восьмого рвануть в “домик”, как мы и хотели.
Ну ничего себе! Как много сегодня у мамы эмоций и идей… Видимо, без дела она точно не сидела.
— Двадцатые числа расписаны на «ура», — я вновь стала ковыряться в картофельном пюре.
Мама молча, практически через весь стол, положила свою руку поверх моей:
— И ты заодно отвлечёшься.
В этот же момент, мне на телефон принялся кто-то названивать. Мама убрала руку, и я спокойно достала из кармана свой телефон.
Этот человек уже звонил мне… однажды. Но я всё равно успела записать контакт этого человека.
«Входящий — Ибен (не бери трубку)»
Комментарий к Глава 13. just a lie / только ложь
Вот и раскрылись для вас многие неясности. Как вам новая глава?
========== Глава 14. he / он ==========
Жизнь — это поезд, займи своё место.
Халед Хоссейни. «Бегущий за ветром»
***
— 14 —
Тот же самый момент.
— Кто звонит? — спросила мама, а я лишь покачала головой.
Не сказать ведь, что мне звонит девушка, излюбленного мамой, Кристофера Шистада. Ибен — тот ещё фрукт, и о нём маме лучше не знать.
— Знакомая, — быстро проговорила я, и поспешила подняться на второй этаж в свою комнату.
— Слушаю, — сказала я Ибен лишь тогда, когда точно убедилась в том, что наш разговор не сможет подслушать ни мама, ни кто-либо ещё. Хотя кому ещё подслушивать? В доме лишь я, да мама.
— Слушаешь? Я что, позвонила в заказ пиццы? Это я тебя буду слушать.
Я нахмурилась, и крепче обхватила телефон в своей руке:
— Что именно ты хочешь услышать?
— Извинения. Ты должна извиниться перед Крисом за всю свою поебень, которую ты устроила тогда в столовой.
— Как это вообще тебя касается? — не удержалась я от вопроса.
— Меня это как касается? Да меня это напрямую касается, Мун! Или тебе не хватает мозгов, чтобы определить элементарных вещей, например таких, как-то, что тебя используют, словно туалетную бумагу?
Ибен опять лезет не в своё дело.
— Вы хоть поговорили после того, как я вывела Магнуссона на чистую воду? — не унималась та, а я напряглась ещё больше.
Нет, конечно же мы ещё не поговорили. Когда бы у нас было время?.. Но разговор будет — это неизбежно.
— Это… — только я хотела закончить фразу «это не твоё дело», как решила избавить себя от вечного спора с этой девушкой. — Я извинюсь перед Крисом. Обещаю.
— Завтра. Ты сделаешь это завтра.
— Нет, не завтра, но я сделаю это до конца года.
***
Двадцатое декабря. Среда. Осло.
Мой школьный день начался не с мыслей об учёбе, а с разговора с Магнуссоном. Я случайно встретила его на парковке по пути в школу, и разговор завязался сам с собой. Должно быть, сама судьба нас тычет носом.
— Что ты сказал?.. — переспросила я, когда выслушала его речь.
Карие глаза Вильяма метнулись на мои сжавшиеся кулаки.
— Эва, с тобой было классно, приятно… и всё такое, но я даже и подумать не мог, что наше общение может стать таким проблемным, — он спрятал свои руки в карманах зимней куртки: сначала гипс на левой руке с трудом пролез в узкое пространство, но затем, прибавив чуть больше усилий, его рука благополучно оказалась в месте назначения.
Я ошарашено посмотрела в его лицо. И кем я себя теперь чувствую? Конечно же, использованной. Пожалуй, я была готова к такому повороту после вчерашнего дня, но не… Чёрт, да кого я обманываю?! Я вовсе не была готова слышать все эти слова от Магнуссона после всего того, что между нами произошло.
Я плотно сжала губы, и с силой пихнула Вильяма в плечо — в итоге он даже не пошатнулся, но меня это разожгло лишь ещё больше. Я стала пихать его снова и снова, пока не поняла, что мои глаза слезятся от предательских слёз.
— Скотина!!! Как тебе вообще хватило наглости придти ко мне домой и разговаривать с моей мамой?! — снова заговорила я, и вновь постаралась взять себя в руки, чтобы потом не сделать то, о чём буду жалеть долгое время.
— Поверь, я не знал, что ты жила со своей мамой, — коротко ответил тот, и я ещё раз пихнула его.
— А зачем ты пел мне такую песню?! В чём тогда вообще был смысл?!
Чёрт… А ведь я думала, что сдержать себя от всего этого будет гораздо проще…
— Эва, это была просто песня, — кратко отозвался тот, и по моей спине прошла волна холодных мурашек.
Что я сейчас пытаюсь доказать своим поведением? Пытаюсь внушить ему, чтобы тот меня полюбил или что? Просто «что»? Зачем?
Я сглотнула, и сделав приличный шаг назад, направилась в школу.
***
Двадцать пятое декабря. Понедельник. Осло.