Можете звать меня Татьяной
Шрифт:
В разгар заготовительной кампании случилась беда. Разбойники уж собрали Валечкину вишню и пошли собирать чужую на участке, где вроде бы никто не жил. Свет в окошке не горел по вечерам, из калитки никто не выходил. Вышел срам. В доме жил старичок, такой тихий, что его было не видно и не слышно. Но тут вышел и сказал: ай-яй-яй! Разбойники от неожиданности попадали с вишен, старичок кинулся их подымать. Позвал в домик, не больше Валечкиной будки. Смазал йодом разбитые коленки. «Чей это домик?» - спросил Сашка. «Старичка», - ответил попугай из клетки. Старичок выпустил попугая погулять. Тот уселся Вове на плечо, больно вцепившись когтями. Старичка звали Иван Васильич, попугая Робин. Робин тут же нагадил на Вовину куртку. Попугая водворили обратно в клетку, Вовину куртку отчистили водкою, что хранилась у старичка в шкафчике. Но ее
Валентина приняла Иван Васильича по первому разряду. Трое ребятишек вели себя вполне прилично. Ерофеич который всегда всё слышал и делал свои выводы, слез с чердака и лично накрыл садовый стол своими черными лапами в безупречно белых перчатках. Попугая подвесили на уже обобранной вишне. Валечка извинилась за своих подопечных. «Они, как бы это вам сказать, разбойники. В моем доме ни в чем не видят недостатка. Но нужно когда-то и выполнять свое ремесло». – «Что вы, что вы, госпожа Валентина. Ведь они никого не зарезали. А вишня – бог с ней, с вишней. Ее и воробьи клюют». – «Вы очень любезны, Иван Васильич. Как я рада, что живем мы вблизи друг от друга. Будем теперь видеться».
И тут у ворот остановилась машина. «Господи! – всплеснула руками Валечка. – Ведь сегодня суббота. Господа разбойники не сообразили. Как на зло, на острове, откуда они недавно явились (как утверждает мой старший внук Лев), нет календаря. Это приехал мой сын с женой. Сейчас они увидят всю честную компанию и будут очень удивлены. Но домовой успел отвести родителям Левы и Сони глаза. Разбойники ушли через канавку соседним участком, унося попугая и уводя под руки Ивана Васильича. Стол опустел. Костя перепрыгнул через канавку же к бабушке Анне Сергевне. Ерофеич последним удалился на чердак, унося с собой белые без единого пятнышка перчатки. Когда родители вошли в сад, Левушка распечатывал с компьютера задания по английскому, Соня их выполняла, высунув язык от старания. Валечка убирала в шкаф банки с вареньем. Всё было в рамках приличия. Только попугай прокричал хриплым голосом, уже через два участка: «Пионерррская 8! Пионерррская 8!»
Сонечка не была бы Сонечкой, если бы не приняла к сведенью приглашения попугая. Чуть только родители уехали, ранним вечером, никому не сказавшись, она пустилась на поиски Пионерской 8. Конечно же, прихватила с собой побольше вкусной еды. Ерофеич еще настряпает. Недаром в Валечкиной московской квартире он жарит картошку на полатях. Спрашивать улицу было опасно, да и некого. Нашла сама. Номеров на домах не было, но голосок Робина Сонечка услыхала издалека: «Добрррый вечеррр! Добрррый вечеррр!». Как разбойники могли подумать, что в доме никто не живет – диву даешься. Сонечка просунула тонкую руку между прутьев забора, отодвинула задвижку, открыла калитку. «Иван Васильич» я к вам с гостинцами от Ерофеича». – «Входите, барышня. Сейчас сварю кофий». Сели. Робина выпустили из клетки, он тоже сел на свое высокое креслице. «Иван Васильич, а он не улетит?» - «Он довольно умный, барышня. Знает, что такое зима. Я увожу его осенью в Москву. Здесь не тропики».
Не успели допить кофия, с улицы послышались голоса: «Иван Васильич! это мы». Мы – Валечка. Лев и Костя. Опять припасы от Ерофеича. Валечка сварила еще кофию, сели пить по второму разу. Тут из-за калитки донеслось: «А без меня… без меня как же?» Ерофеич никак не мог просунуть лапу, чтобы открыть дверцу. Сонечка побежала впустить его. Вела по дорожке и нежно гладила, как страшилище из сказки «Аленький цветочек». «Ерофеич. А ты не превратишься в принца?» - «Увы, нет. Но ты же и так любишь меня…» - «Конечно, люблю». Ерофеич притащил с собой Валечкину тележку. Намек на то, что пора идти в лес снабжать разбойников. Посидел из вежливости за столом, потом сказал: «Знаете что? нет, не знаете. Я
Разбойники за стол не сели. Они развернули Костину веревочную лестницу наподобие гамака и предложили доставить Иван Васильича вместе с попугаем к себе в гости, то есть в землянку. Понесли его ради особой чести вшестером – шестым был Ерофеич. Валечка с детьми и тележкой едва поспевала за ними. И тут- то им встретилась старушка Суй Свой Нос. Конечно, у нее было имя-отчество. Но Костя столь удачно раз и навсегда ее прозвал, что Валечка боялась к ней так и обратиться: «Добрый вечер, госпожа Суй Свой Нос!» Старушка (имя пропустим) гневно воскликнула: «Куда это вы. разбойники. его несете?» И как она, сама того не ведая, была права, назвав разбойников разбойниками! «Что вы, что вы, - выступила вперед Валечка. – Это не разбойники, это рабочие, они у меня чинят крышу. Иван Васильич подвернул ногу, и я, медсестра, сейчас окажу ему помощь». Госпожа Суй Свой Нос была любопытна, но не умна, поэтому на первый случай удовлетворилась Валечкиным объяснением. Зачем нужно оказывать медицинскую помощь именно в лесу – таким вопросом она не задалась.
Третий раз пили кофий уже в землянке. Вы спросите, где же разбойники брали воду? из родника, конечно. Потому и кофий был отменный. Ну, а Ерофеичевы пирожки и того лучше. Но вообще-то уж стемнело, и время было не для кофия. У родника, под горкой разбойниками был выкопан прудочек, чтоб купаться. Как видите, не так уж они были и ленивы. В пруду к ночи заквакали лягушки. Соня спела им песенку, а Лев с Костей ей подквакивали.
Мы лягушки кваксы, ночь чернее ваксы, шелестит трава – ква!
Под ногами кочки, у пруда листочки, всюду синева – ква!
Красным помидором месяц встал над бором, гукает сова – ква!
Месяц лезет выше, тише, тише, тише, чуть-чуть-чуть едва: ква…
Месяц и правда встал над бором. Идти домой поздно. Валечка позвонила Анне Сергевне, что Костя ночует у нее (это бывало). Робина в клетке накрыли платком, чтоб молчал, и легли спать вповалку на овечьих шкурах. Сонечка было спросила: «Откуда столько шкур?» Но Валечка на нее цыкнула: «Не забывай – они разбойники».
Утром Иван Васильич заёжился и забеспокоился: «А как же зимой?» Разбойники пожали плечами. «Знаете что? у меня ведь печка. Я только обрадуюсь, если вы будете топить ее всю зиму. Просушите дом к весне». Соня шепнула Валечке: «А они пожара не устроят?» - «Надеюсь, у них хватит ума». Пошли всей гурьбой к Валечке. Опять на пути встала как вкопанная старушка Суй Свой Нос. «Ну, как больной?» - «Намного лучше», - отвечала Валечка. Пришли. Костя перепрыгнул к себе через канавку. Ерофеич тихо проследовал на чердак. Разбойники полезли на крышу – она и правда нуждалась в починке. Назвался груздем – полезай в кузов. Но, пока не вылез с чердака Ерофеич, ничего у них не получалось. В общем, починили. А старушка Суй Свой Нос уж стояла внизу – проверяла полученную информацию. Не ушла, всё совала свой нос, пока Ерофеич не напустил на нее ос. Убежала мелкими шажками, обмахиваясь обеими руками. Но в нос ее всё же ужалили. Не суй куда не следует. Иван Васильич стоял на крыльце обеими здоровыми ногами и качал головой. Попугай кричал, качаясь в кольце: «Ррремонт! ррремонт!»
А вот Анна Сергевна явилась. Такая обыкновенная – как все. Полная, в очках. Хочет, чтоб ей тоже починили крышу. Валечка посмотрела в сторону Ерофеича. Тот кивнул мохнатой головой. Вот была потеха, когда пятеро разбойников и один домовой сидели на крыше чистенького домика Анны Сергевны. Это, конечно, была любезность со стороны Ерофеича. Плату, естественно, сгребли разбойники. На что домовому деньги. Башмаков он себе покупать не станет – у него такие пятки, что в обуви не нуждаются. А разбойники ох как любят денежки. Их послушать – так они за паршивую тысчонку зарежут. Только что-то до сих пор никого не зарезали. Они всё же были не совсем настоящие разбойники. Но Сонечка ничего не замечала. Ей очень хотелось играть роль маленькой разбойницы. Мечтала о кинжале с надписью: «Соня- гроза дачного поселка».