Можно и не любить
Шрифт:
— Грант, — сказал он благодушно. — Думаю, что можно и так после вчерашнего, правда?
Итак, они переходили к сути дела.
— Вот об этом я и хочу с вами поговорить, — твердо сказала она. — О вчерашнем вечере.
— Да. — Он поставил стакан и вернулся к письменному столу. — О вчерашнем вечере, — сказал он и опустился в кресло. — Хочу вас поблагодарить за содействие.
— Поблагодарить меня? — Уж чего-чего, а этого она от него не ожидала.
— Конечно. В конце концов, я вытащил вас отсюда в самую последнюю минуту. — Он рассмеялся, и
— Конечно нет, — автоматически сказала она.
— Хорошо, хорошо. Я думал об этом сегодня утром по дороге на работу. Но ведь, в конце концов, такой усердный, старательный и преданный делу служащий может поставить свои личные дела на второе место, после нужд фирмы.
Ее глаза вспыхнули. Саркастическое замечание? Если это так, то никаких признаков сарказма она не видела. Он выглядел так… он был похож на старого мистера Лонгворта в тот момент, когда тот на ежегодном рождественском празднике дарил золотые часы уходящим на пенсию служащим. Он казался серьезным и честным. Он выглядел… он выглядел искренним.
— Вашу помощь трудно переоценить.
— Правда?
Он кивнул.
— Вы не только помогли мне отделаться от Магды Кэролай, вы также многое сделали, чтобы поднять престиж фирмы.
Не отвечай, сказала она себе, но слова уже сорвались у нее с языка.
— Правда?
— Я, к стыду своему, должен признать, что мне не приходила в голову мысль попытаться завоевать хорошее расположение женской половины делегации. Они пришли в восторг, когда узнали, что «Лонгворт, Харт, Хольц и Маклин» привлекает на ответственные должности очаровательных, умных женщин.
Она пристально на него посмотрела, пытаясь обнаружить в нем хоть намек на насмешку или снисходительность. Ибо если он опять взялся за старое, то он принимает ее за дурочку…
— В любом случае, я думаю, еще не поздно выразить вам мою благодарность, Ханна. — Он встал и предложил ей свою руку. — Я проконтролирую, чтобы в ваше дело была внесена благодарность.
Она посмотрела на протянутую руку, как будто та была отравлена ядом. Благодарность в личном деле была равноценна какой-нибудь звездочке в начальной школе. Даже если он настолько глуп, чтобы считать, что ее можно подкупить, но все-таки не до такой степени, чтобы делать это так дешево.
Ее взгляд скользнул по его лицу. Он все еще смеялся, очень вежливо и мило. И она вдруг все поняла.
Он был абсолютно серьезен! То, что случилось у ее двери, те жаркие поцелуи, ее реакция на них так мало значили для него, что он уже все забыл. Он хотел унизить ее, ему это удалось, вот и все. От этого не осталось и следа. Может быть, он и забыл, но она не забыла. Он целовал ее. Он обнимал ее. Он перевернул весь ее мир и ушел, а она полночи лежала и не могла уснуть, все ощущая вкус его губ, прикосновение его тела…
— Ханна? Она в ужасе подняла глаза. — С вами все
— Да, — сказала она. Но это было не так. Голова у нее кружилась, кровь стучала в висках. Откуда взялись такие смешные мысли?
— Правда? — Он быстро вышел из-за стола и легко положил ей руку на плечо. — Сядьте. Вы побелели как полотно.
— Со мной все в порядке, — настаивала она.
— Может, воды? — Он взглянул на стоявший на столе стакан с водой и подал ей его. — Вот. Выпейте немного.
— Спасибо, — сказала она и поднесла стакан к губам.
— Надеюсь, вы не против того, чтобы пить из моего стакана.
— Не против. — Она слегка улыбнулась. — Конечно нет.
Она стала пить воду не потому, что ей хотелось пить, а потому, что было безопаснее пить-воду, чем пытаться понять, что же все-таки происходит. Она сделала несколько глотков и вернула ему стакан.
— Так лучше, — любезно произнес он, — ваши щеки уже порозовели.
— Мистер Маклин…
— Грант, — сказал он и улыбнулся. Господи, подумала она, если она ему не выскажет все в ближайшие несколько секунд, будет слишком поздно. Но как она сможет это сделать и не оказаться в еще более глупом положении? Как ей выразить свое негодование по поводу случившегося, если он не придает этому никакого значения и уже забыл обо всем?
— Ханна?
Ну скажи же что-нибудь, сердито подумала она. Черт побери, Ханна, скажи что-нибудь. Хоть что-нибудь. Она глубоко вздохнула.
— Со мной все в порядке, мистер… — у него поднялись брови. — Спасибо, Грант, — сказала она с вежливой улыбкой. Она крепко зажала свое заявление об уходе, смяла его и засунула в карман. — В самом деле.
— Хорошо. — Он поднялся на ноги, и она тоже. — А теперь, — сказал он деловым тоном, — скажите, сможете ли вы проработать все те дела к часу дня?
— Конечно. Как раз успею, — кивнула она, и они подошли к двери в приемную.
— Может, вам принять аспирин? — Он открыл дверь и отступил в сторону. — У вас, вероятно, начинается грипп. Все им сейчас болеют.
— Сомневаюсь, — сказала она так же любезно и безразлично, как и он. — Я вовсе не чувствую себя больной.
— Тогда вы устали.
— Да. Немного…
Слова застряли у нее в горле. Выражение его лица не изменилось, но его глаза потемнели и подернулись пеленой. И она сразу почувствовала ту же легкость, как и вчера, когда он взял ее в свои руки и поцеловал.
— Вы плохо спали ночью, Ханна? — Она не ответила, а его губы совсем чуть-чуть раздвинулись в улыбке, как бы намекая на некую интимность, известную только им двоим. — Нет, вы не спали. И я не спал.
Его глаза пробежали по ее лицу, остановились на приоткрытых губах. Ханна задержала дыхание. Боже. О Боже…
— Ханна? — Салли тихонько постучала в приоткрытую дверь и широко улыбнулась. — О! Мистер Маклин. Извините, что побеспокоила вас, сэр. Не знала, что вы здесь. Я хотела спросить у Ханны, не хочет ли она сделать перерыв и выпить кофе, но если она сейчас занята…