Можно тебя навсегда
Шрифт:
Они долго и обстоятельно разговаривали с консультантом. Женя забрасывала того вопросами со скоростью пулемёта «Максим», иногда спорила, в итоге, после бесконечных двух часов, горько вздохнув, сказала, что ничего не выйдет. То, что устраивало, стоило невозможных для неё денег, а на что хватало – не спасало. Правда, из магазина вышли нагруженные пакетами, Крош не удержалась, а Богдан заставил принять покупки в качестве подарка.
– Считай подарком на день рождения.
– У меня в июле, заранее не дарят, – спорила Женя, всё ещё пытаясь всучить деньги Богдану.
– На прошлый, значит, –
Посудомоечную машину выбрал Богдан, исходя из финансовых возможностей Жени, конечно. Второй подарок за день Крош могла не вынести, она порядком нервничала из-за первого.
Закончив с установкой, убедившись, что всё подключено как надо, Богдан доверил первый запуск Крош. Она торжественно нажала кнопку, завороженно прислушалась к звуку включения и засияла, сверкая ямочками на щеках.
– Всегда мечтала, – выдохнула Женя, проведя пальцем по белой поверхности. – Даже в детстве.
– Тебя так часто заставляли мыть посуду?
– Не больше, чем остальных, – отмахнулась Крош. – Была у меня подружка, у них посудомойка стояла, таким чудом мне казалась, такой… роскошью. Глупо, знаю. Телефон дороже этой штуки стоит, и вообще, лучшие друзья девушек – это бриллианты, а я мечтала о посудомоечной машине.
– За сбытие мечт! – Богдан налил минералку в бокалы и произнёс тост.
Крош топталась на кухне. Кружила, похожая на пузатую золотую рыбку, поглядывала на обновку, переставляла в нужном ей порядке посуду, заглядывала в холодильник. Богдан растянулся на диване, устроив на коленях ноутбук, читая отчёт Егора. Думы же блуждали далеко от проблем Хакасии, как никогда.
Не покидали мысли о Жене, волнение за неё. Нерационально беспокоиться о посторонней беременной женщине, но он думал и волновался. Неправильно, что она осталась один на один с проблемами.
Считать так со стороны Богдана, по меньшей мере, лицемерно. В своё время Яна с большим животом сновала по кухне в одиночестве. Можно сколько угодно умасливать совесть рассуждениями, что жена ни в чём не нуждалась, жила в благоустроенной квартире, с ежедневно приходящей помощницей по хозяйству, в любой момент могла обратиться к мужу, прилететь к нему, в конце концов. Сути не меняло. Яна жила одна, пока он, наплевав на всё, кроме своих желаний и планов, торчал в Хакасии.
Женя ничего не рассказывала об отце ребёнка, не затрагивала эту тему. Спрашивать неэтично, они не были близки с Крош настолько, чтобы делиться личным. Богдан хотел навести справки у Ёлки Ермолаевой – вот кто знает всегда всё обо всех, однако никакой гарантии, что в ту же минуту она не доложит Жене о расспросах, нет. Ставить Крош в неловкое положение, когда она и так смущается не один раз за день, Богдан не хотел.
Придерживаться нейтралитета тоже. Случайно брошенное Виктором Семёновичем: «от семейного рожает», многое объясняло, но и простор оставляло изрядный. Семейный семейному рознь. Чаще такие истории банальны до тошноты. Мужики бегут от рутинных проблем, нехватки секса в браке, добирают на стороне эмоций, траха, потом возвращаются домой, где всё привычно – от недовольства тёщи до платежей по ипотечному кредиту. Встречаются другие обстоятельства. Кто знает, какой вариант «достался» Жене.
– Крош,
– Не знаю, – Женя шлёпнулась на диван, Богдану пришлось подвинуться. – Дома, с семьёй, – она сжалась, передёрнула плечами, уставившись на спрашивающего со смесью смущения и вызова.
– Он не собирается помогать?
– Нет, – Крош наигранно равнодушно пожала плечами. – Нам не нужна его помощь, – пробубнила под нос.
– Во-первых, вам, – он кинул взгляд на живот Жени, – необходима помощь, во-вторых, он обязан помогать.
– Не обязан.
– Обязан. «Никто никому не должен» – удобная позиция для мужиков, но давай начистоту: был, имел, ребёнок есть – обязан.
– Он не просил меня рожать, наоборот, денег дал на аборт. Всё чётко оговорил, ребёнка от меня он не хочет и не захочет, совместных с женой хватает. Проблемы не нужны, я тоже.
– Понятно… – На языке крутились сотни вопросов, но задавать их Богдан не стал.
– Слушай, я не дурочка, которая забеременела и решила рожать, потому что страсть как ребёночка охота. У меня отрицательный резус, один аборт я уже сделала, до этого выкидыш был. Какие у меня шансы родить здорового ребёнка после третьей прервавшейся беременности? Я решила рожать, – Женя вздохнула. – Долго думала, сомневалась, сдала анализы, записалась на аборт и не стала. Испугалась, четвёртого шанса может не быть, а эта беременность уже есть. Не стала надеяться на авось, в общем. Оставила.
– Понятно, – честность Жени импонировала Богдану. После шитой белыми нитками ласковости Лизы, норовящей заполучить семью любым путём, простой в своей жизненности расклад из уст Крош вызывал симпатию.
– Осуждаешь меня, да?
– За что?
– С женатым связалась, семью могла разбить.
– Крош, говорят, существует женская солидарность, по которой спать с женатыми моветон. Исходя из личного опыта, я в это не верю. Про поголовное осуждение мужиками любовниц даже легенд не ходит. Просто… знаешь, Крош, непонятно, как такая разумница, как ты, могла повестись на мужские сказки.
– Откуда тебе про сказки знать? – буркнула Женя.
– Не первый год на свете живу, – не выдержал он, засмеялся, потом пододвинул к себе смущённую Женю, обнял по-дружески. – С женой согласия нет, давно не любит, не спит с ней, дети маленькие, подрастут – разведётся?
– Ну…
– Женька-Женька, – тепло улыбнулся он. О чём теперь рассуждать, открывать глаза на очевидное, наставлять на путь истинный. Другие проблемы на носу. – А ты коляску уже выбрала?
– Ну, да, – она посмотрела на Богдана. – Рано ещё покупать.
– Личный автомобиль рано, согласен, коляску можно и купить, – он подмигнул окончательно растерявшейся Крош.
Консультант упорно нахваливал модели, от цен на которые Жене точно хотелось перекреститься. Её выбор был значительно скромнее, но либо модель не проходила в лифт, либо была неподъёмной, либо техническая часть вызывала вопросы у Богдана. Они долго спорили, пока не сошлись на приемлемом варианте, с условием, что покупает Богдан, а Женя рассчитывается с ним постепенно, в течение полугода, например.