Mr. and Mrs. Mikaelson
Шрифт:
Клаус желает задушить ее сейчас. Кетрин желает запустить в его нож прямо сейчас. Они враги и играли страхами друг друга, и это гораздо интереснее, чем даже самая мучительная смерть. Каждую минуту Клаус ждал, что Кетрин подсыпит ему яд или пронзит сердце острием ножа. Каждую секунду Кетрин думала, что вот-вот раздастся выстрел, и Клаус одержит победу.
— Катерина, Никлаус, - Элайджа переступает порог кухни, искренне улыбаясь любимой жене и брату. — Барбекю и стейки готовы. Вся семья уже собралась.
Мисс Пирс улыбается, кладя оружие на стол. И мистер Майклсон улыбается тоже, разжимая свои кулаки. Клаус проходит мимо Кетрин и шепчет ей на ушко: — Дрянь.
Клаус
Клаусу двадцать семь, когда он теряет все и остается гнить в одиночестве. Он теряется все, чтобы спасти семью. Семью, которая всегда сражалась за него. Клаус Майклсон знает, что это опасно, но поступить иначе он не может. Клаус Майклсон заключает сделку с той, которую ненавидел.
— Я все продумала, - Пирс кладет в руку Клауса инсулиновый шприц Финна.
— Что ты продумала?
– кричит тот. — Не лги мне!
— Вы все должны умереть, - спокойно произносит Кетрин. — Финна и Ребекку, которой я отдала пузырек с якобы ядом, но не переживай, я сделала вытяжку из трав, она уснет на сутки, дозу я рассчитала. Их ты берешь на себя. Уколи Финну дозу инсулина, которой хватит, чтобы вызвать диабетическую кому. Элайджу я взяла на себя, и уже заказала билеты. Вылет через пару часов. Кола и Давину я тоже беру на себя. Люди Марселя позаботятся о Хейли и Хоуп, им ты можешь доверять. Они будут в безопасности. Закажи гробы, только у доверенных людей, чтобы были отверстия для воздуха и подушки. Можешь оставить записки на прощание. Докторов и работников морга я подкупила, от твоего имени, можешь не волноваться.
— Запереть семью в гробы, не зная сработает ли этот план? – мужчина смотрит ей в глаза, скрещивая руки на груди. — Да кто ты такая?! Женщине ли спасать меня?!
— Я Кетрин Пирс, не забывай. Поверь, распихнуть всех на сутки по гробам, а затем побег, лучше , чем настоящие похороны и осознание того, что ты брошен в одиночестве. Аврора завершит эту игру правдой. Будь готов, что все отвернутся от тебя, но останутся живы благодаря твоей жертве : Марсель выстрелит в тебя. Хотя, я бы с радостью выстрелила в твое сердце, но сначала, заставила тебя страдать всеми известными мне способами, - и ему кажется, что каждое слова яд. — Ты готов заключить себя в тюрьму из одиночества.
— Я всегда готов, - ухмыляется Клаус. — Но, зачем тебе все это?
— Ради нашего с Элайджей будущего, чтобы у нас была возможность, и он верил, что однажды вся его семья соберется здесь, наши дети, за этим столом, на этой кухни, - и ее слова заставляют Клауса согласится на этот план.
Клаусу тридцать четыре, и он ничего не видит, кроме тьмы и пустоты. Клаус уже не идет вперед, потому что впереди - пустота. Клаус Майклсон всегда был на шаг впереди врагов, а сейчас оказался на два шага позади. Семья покинула его, и для него это самое лучшее наказание за всю пролитую кровь и отнятые жизни. Его покинули те, кто всегда боролся за него. Клаус Майклсон больше не борется, и ему плохо без поддержки
Далеко за полночь. Кухня. Клаус сжимает в своих руках бокал. Виски допито. Он сидит за кухонном столом, в полном одиночестве. По стеклу барабанит ливень. Руки собраны в замок, он погружен в свои воспоминания, когда еще в этом особняке звучал смех.
Хоуп промокла до нитки. Хоуп перепрыгивает лужи. Хоуп перепугана. Хоуп некуда пойти. Хоуп спешит. Малышка думает, что дома переоделись, но сердце ведет ее именно к тому дому, который она ищет. Ее сердце укажет ей путь, и после часовых блужданий по французскому кварталу Хоуп Майклсон достигла своей цели : Она открывает знакомую дверь.
За окном дождь. Капельки стучат по подоконнику. Клаус Майклсон молчит и только он знает, какие тайны хранятся в его душе.
За окном дождь. Клаус вздрагивает, понимая, что его плеча коснулась мокрая детская ладошка. Он оборачивается и видит одиннадцатилетнюю белокурую девочку, которая унаследовала красоту матери и тети Ребекки, а вот дьявольский огонек в ее глазах явно достался ей от отца. Хоуп в отчаянии и бежит, чтобы обнять отца, прижаться к нему, чтобы тот согрел ее своим теплом. Хоуп обнимает его, и
Клаус точно знает, что она его не осудит.
— Хоуп, что ты здесь делаешь? Где твоя мать? Ты промокла и можешь заболеть! Отвечай!
– Клаус опускается на колени, снимает со своих плеч кожанку и покрывает ею плечи дочери.
— Папа, - с трудом произносит замёрзшая и промокшая Хоуп.
Ей холодно, но сейчас рядом с ней отец, который согревает ее тем, что прижимая к себе. Клаус крепко прижимает ее к себе, убирает с мокрые волос дочери капельки дождя, целует в лобик, и ей так хорошо в его объятьях. Хоуп промокла, и поэтому ее отец не видел ее слез. Хоуп бежала к родному человеку, и теперь ее отец рядом с ней, и не важно, что будет дальше. Сейчас отец и дочь обрели друг друга, и им так хорошо вдвоем на кухне.
Неважно куда. Сердце всегда подскакивает ей путь. Она готова мчатся к своим родным на скорости света, разбиться, словно птица из легенды, которая прокалывает себя шипом тернового куста, так же и Ребекка готова была умереть за семью, отдать себя всю семье.
Свет фар освещает лица. Ребекка покидает машину и берет дочь на руки.
Дождь. Она не остановится и бежит вперед. Ребекка Майклсон не считает : секунды, минуты, часы, сутки, дни, года. Ей плевать на все, потому что она бежит по трассе к своему терновнику - семье. Ребекка бежит вперед - к их старому особняку.
Дождь. Она промокла и, держа на руках трехлетнюю дочь, ее мокрая рука открывает знакомую дверь. Ее сердце словно скованно оковами. Ребекка не считала время и ей кажется, что это было вчера : Как ей не хотелось покидать родной дом, как сжалось сердце, и Ребекка стояла на пороге не решаясь сделать шаг вперед, в будущее. Ребекка не решалась сделать шаг, а внутри ее словно все оборвалось, когда она шла за Марселем.
Скрип двери и Ребекка проходит в кухню. Ее глаза закрыты, и Ребекка вздыхает запах вишни, которая росла в их саду. Ребекки кажется, что все было вчера.