Мрачново
Шрифт:
— За шалости детства, вы имеете в виду? — переспросила агатовый брейнмастер, удивлённо поднимая бровь.
Удивил бонус, прилетевший в одном из приложений на планшете. Мегапак из десятка кристаллов.
— Именно, герр доктор!
Психоаналитик медленно отвела палец, чтобы немедленно не открыть ящичек, настороженно взглянула на пациента. Проблемы детства были её коньком. Горбатым.
— Давайте вернёмся к вашему детству, — вкрадчиво предложила доктор, отваливаясь на спинку кресса и скрещивая пальцы на груди. — Вспомните, пожалуйста, самые яркие картины, впечатления. Припомните, если можете, первый
Тут доктор осеклась и поверх очков взглянула на собеседника.
— Надеюсь, вы сможете рассказать мне об этом? Если что, то среди моих сотрудников есть Могила. Акакия Альбертовна. Могу выдать рекомендации, если потребуется.
— Разумеется, я доверяю вам и без Акакии Могилы! Но приятно, спасибо, — с готовностью кивнул пациент. — Причем с особенной радостью я бы обсудил с вами свержение авторитетов. Знаете, эта тема мне очень близка. Я люблю свергать. Почти так же, как падать.
— Я понимаю, понимаю, — скривилась брейнмастер и снова наклонилась к планшету. «Мания величия оказалась зачёркнута, — обречённо заключил он. — Однозначно ШИ-ЗО-ФРЕ-НИЯ».
— Вот и чудно, — произнесла доктор вслух. — Итак, если я правильно уловила, вы испытываете проблемы от бытия ВСЕХ людей, а не только каких-то отдельных их представителей, как биологического вида.
— Всё так.
— Признаюсь, звучит потрясающе. Так с чего же началось это глобальное противостояние между вами и окружающим миром?
— С семьи, герр доктор. Мой папа самых честных правил, но, знаете ли… Тяжело ощущать себя вторым во Вселенной.
— Я могла бы догадаться, что дело близится к патриархату! — улыбнулась брейнмастер. — Ну, рассказывайте, не томите. Итак, папа вас ставил в угол? Или сразу лишил наследия? Не кормил же он вас грудью, в конце концов… Хотя мог.
Пациент вздохнул, подложил широкий кулак под щёку, затем печально уставился в потолок.
— Да что тут рассказывать? — вяло возвестил он. — Все детство свое я провёл с Отцом.
— А матери у вас не было?
— Доктор, да не то, что матери не было. Вообще никого не было. Только я и Он. Он сразу и за мамку, и за папку, и за брата. И дядю.
— Все и никто разом… Так вы сирота?
— Я же сказал, герр доктор: с семьей были сложности. Но если нужна Троица для целостного понимания картины, то третьего нам точно не хватало. Или третьей. Когда больше никого нет, об этом мало задумываешься. Не с кем сравнивать.
Доктор многозначительно хмыкнула и снова быстро собрала черепа над могилками.
— В семействе я был чёрной овцой, — тем временем продолжал «больной». — Все мои братья, что появились в дальнейшем, наставники и прочая второстепенная родня ценили мой прыткий, всепроникающий ум, но никогда не замечали моё внутреннее «я». А оно ведь — рогатое!
— Значит, они не видели вашу личность? — перебила доктор, отрываясь от покупки по акции кефира со вкусом слоновой кости.
— Вот именно, — Баль-Зебуб воздел палец. — Не замечали, как личность! И мне приходилось терпеть, пока я не обратил это невнимание против них.
«Синдром дефицита внимания, — записала доктор. — Шизофрения оказалась подчёркнута».
— Проблемы большого ума? — сочувственно покивала она.
— О, да, — со сдержанной гордостью возвестил собеседник.
Агата Карловна заказала пиццу с зефирками по доставке и снова откинулась на кресле. Захотелось какой-нибудь нелепой сладкой гадости с сыром.
— А вы не находите, что ваши собственные подопечные поступают сейчас точно так же, как вы когда-то?
— Кто, люди?
— Да, люди, причиняющие вам проблемы. Они тоже не хотят стоять в углу и требуют внимания. Родительского.
Бааль-Зебуб замер и задумчиво поскрёб ногтем нос.
— Полагаю, у нас с Отцом всё же несколько иная ситуация, — буркнул он.
— Да бросьте! — разом оживилась брейнмастер, попутно переписываясь в чате с ведьмами насчёт предстоящего шабаша. Пригласили в качестве жюри, всё-таки. — Это же коллизия, ей богу. Вы обвиняете своих «детей» в излишней активности, но притом сами испытывали подобное от отца! Забавно, не правда ли?
Бааль-Зебуб снова обиженно призадумался. Ничего забавного он в этом не находи. Зато выдавил довольно ехидно:
— Вы, доктор, оцениваете людей с позитивной точки зрения. Я же, с высоты своего опыта, в основной массе нахожу их заблудшими. Дело тут вот в чём. В отличие от меня, у каждого из людей есть выбор.
— Есть ли?
— Выбор, герр доктор, есть всегда! Либо дальше тыкать кнопочки развлечений со звуками, чтобы не читать надписи, либо использовать свои способности по полной программе, становясь равным нам, высшим, надо сказать, духам, существам и…
Агата Карловна кивнула. Мол, не продолжайте.
— И даже большим, чем мы! — закончил пациент, всё больше показывая рога за человеческим обличием. — Я ведь не просто исполняю человеческие желания, продаю удовольствия или развращаю. Поймите меня правильно, я развиваю человеческий разум, испытываю их волю! Греховных соблазнов множество, но выше греха познания не придумано ничего! А кто их заставляет? А? Познавать-то?
— А кем вы работаете? — доктор, заметив, что заряд батареи упал до критического уровня, напряжённо нахмурилась.
— Это переходящая должность. И чаще всего мне её назначают сами люди. Сейчас я что-то вроде директора директоров глобального производства, вроде как, — едва не крикнул в ответ больной. — Но важно то, что каждое столетие я тоже даю человечеству названия, ярлыки и пинок. То есть, всё больше и больше свободы. СВОБОДЫ!!! Чтобы оно использовало, наконец, свой безграничный потенциал! Но, увы…
Он кашлянул и продолжил, не получив комментария от опытного психоаналитика:
— Но, увы, помимо самих возможностей для познания, нужна интуиция. А её нет!!! Как бы я ни старался, рациональный человек просто не способен пробуждать в себе сверх способности!
— Ой ли? А как же Книга Рекордов Минуса?
— Ну, что ж вы про естественный отбор всё, доктор. В этом, кстати, заключается цель моей так называемой «работы», которая вас интересует. Это — селекция, выбор достойных. Одним — разум в серое вещество. Вторым — в голову. Но уже снаружи. И желательно чем-нибудь тяжёлым.