Мрачные истории, как вы любите
Шрифт:
— Мистер Кофлин, вам нельзя вставать с постели, пока не разрешит доктор...
— Мой телефон, — хрипит Дэнни, задыхаясь. — Он в тумбочке, но батарея разрядилась. Пожалуйста, мне нужно его зарядить. Мне нужно позвонить.
Когда он уснул, боль не была такой сильной, но теперь, пройдясь немного по коридору, он снова пробудил её. Он морщится и едва не падает. Чак обхватывает его рукой, но этого мало. Он поднимает Дэнни на руки и несёт его обратно в палату. Положив его на койку, Чак протягивает ему свой телефон.
— Вот. Если это так важно, пользуйтесь моим.
Дэнни
— Мне нужны мои "Контакты". Я там сохранил её номер. Даже двух процентов хватит. Я должен позвонить.
65
Пока телефон Дэнни заряжается на сестринском посту, Жальбер едет по шоссе 56, направляясь в Грейт-Бенд. По автомагистрали между штатами было бы короче, но на 56-й он с меньшей вероятностью наткнется на дорожный патруль, а он сейчас спешит. Согласно его джи-пи-эсу, поездка из Лоуренса должна занять около трёх с половиной часов, если соблюдать скоростной режим, но поскольку в этот поздний час шоссе пустынно, он едет на скорости 85 миль в час. Он тронулся в путь почти в половине первого ночи и рассчитывает добраться до места не позднее трёх утра. 150 минут, что равно от 1 до 17, если сложить по порядку. Конечно, остаётся три, но кто считает?
Что действительно важно, жизненно важно, так это то, что над Кофлином нужно свершить правосудие, и ничто не должно помешать Жальберу, никто не встанет у него на пути. Это будет его величайшей жертвой ради спасения всех девушек и женщин, с которыми Кофлин мог бы столкнуться в будущем.
Одноразовый телефон, с которого он звонил Андерссону, лежит в центральной консоли его машины. Он заранее запрограммировал его на звонок полицейскому управлению Грейт-Бенда, прежде чем выйти из дома в последний раз. Он позвонит в 2:15 утра, не отрывая глаз от конуса света перед фарами. У него нет устройства для изменения голоса, которое он использовал при разговоре с Андерссоном, поэтому когда ночной диспетчер отвечает: "Полиция Грейт-Бенда, чем могу помочь? ", Жальбер просто делает свой голос немного выше. Он надеется, что звучит как подросток, но это не имеет значения; они отреагируют. На такие звонки они обязаны реагировать.
— Средняя школа заминирована. Будет большой взрыв. Это случится примерно в то время, когда дети начнут подходить. — И затем само собой вырывается. — Три.
— Сэр, откуда вы звоните...
— Три бомбы, — говорит он, импровизируя на ходу. — Три. Они хотят взорвать всю школу.
— Сэр...
Жальбер обрывает звонок. Он выбрасывает телефон в окно с водительской стороны, не снижая скорости. Возможно, они найдут телефон и, если найдут, обнаружат его отпечатки, но какое это имеет значение? Это билет в один конец, и это радует.
66
Когда санитар Чак приносит Дэнни его телефон, тот заряжен на пять процентов. Этого должно хватить.
— Послушай меня, Чак. Я хочу, чтобы ты вместе с ночными медсёстрами — Карен и той другой, блондинкой, я не помню её имени — спустились на второй этаж.
— Что? Зачем?
— Просто доверься мне.
— Иди. Это вопрос жизни и смерти. Я не шучу.
— Это у вас не реакция на болеутоляющее, нет?
"Вера", — думает Дэнни. — "Всё дело в вере. Ведь так?"
— Нет. Идите на второй этаж. Все. Через час всё это закончится так или иначе. До тех пор уходите. Будьте осторожны.
Он переходит к своим "Контактам". На мгновение ему в ужасе мерещится, что номера Дэвис там нет, что он только подумал, что добавил её номер с визитки, которую она ему дала. Но номер всё же там, и он звонит ей, молясь о том, чтобы её телефон не был выключен.
Звонок идёт четыре раза, затем пять. Как только он начинает отчаиваться, она отвечает. В полусонном состоянии её голос звучит особенно естественно.
— Алло? Кто...
— Дэнни Кофлин, — отвечает он. — Проснись, инспектор Дэвис. Выслушай меня. Мне приснился ещё один сон. На этот раз это предсказание. Понимаешь?
Мгновение тишины. Когда она отвечает, в её голосе появляется бодрость.
— Ты имеешь в виду...
— Он идёт за мной. Если ничего не изменится, в коридоре будет стрельба, думаю, у поста медицинской сестры. Крики. А потом он будет здесь. Одет так же, как когда вы в первый раз пришли в школу. Чёрный пиджак, синие джинсы. Только тогда он был безоружен. А на этот раз у него будет оружие.
— Я позвоню в полицию, — говорит она, — но если это какая-то странная шутка...
— Я похож на шутника? — Он едва не срывается на крик. — Полиция не приедет, он отправил их на какую-то ложную тревогу, не спрашивай меня, откуда я это знаю, этого не было во сне, но я...
— Да, так бы он поступил, — говорит она. — Если он действительно собирается за тобой... да, так бы он и сделал. — Она окончательно проснулась. — Я позвоню в полицию Данди и Пони-Рок, а потом приеду сама. Я у сестры, всего в шести милях от Региональной больницы.
Этот второй сон так же ясен в его памяти, как и сон об окружной дороге F, заправке "Тексако" и постоянном "тинка-тинка-тинка" тех ценников на ржавом столбе. Настолько же реальный, как собака и выкопанная рука. У поста медсестёр были — будут — выстрелы, затем одинокий крик. Мужской крик, вероятно, санитара Чака. А затем человек в чёрном пиджаке и "папашиных" джинсах стоял — будет стоять — в дверях. Угрожающе стоял. С этим странным мысом вдовы, окруженным белой кожей, и глубоко посаженными усталыми глазами.
"За бедную мисс Ивонн", — скажет он, поднимая пистолет. И как только он выстрелит, Дэнни откинет голову на подушку. Он смотрит на часы на своей тумбочке.
— Я сказал санитару отправить всех на второй этаж, но они не уходят. Я слышу их. Они не верят мне. Так же, как и он. Так же, как и ты.
Он посмотрел на часы в своём сне; он смотрит на них сейчас.
— Забудь о Данди и Пони-Рок, инспектор. Они слишком далеко. Он начнёт стрелять без одной минуты три. У тебя есть тридцать девять минут, чтобы что-то предпринять.