Мрачный дебют
Шрифт:
Второй удар ногой переломил дверную коробку пополам, а потом я понял, что эта дверь не в несущей стене, а в межкомнатной. Вообще-то, это можно было понять сразу, а не только после того, как сломавшаяся дверная коробка обнажила галимый гипсокартон.
Серия ударов в стиле Джета Ли освободила пространство для беспрепятственной доставки станкового пулемёта к месту назначения.
– Надо думать головой, чтобы не делать лишнюю работу, – наставительно произнёс я.
Беда людей в том, что в изменившейся обстановке они продолжают думать старыми
ДШК, крупнокалиберный пулемёт, изначально предназначенный конструкторами для противовоздушной обороны, отлично подходил для решения, скажем так, более приземлённых задач.
И когда из окна четвёртого этажа по наступающему противнику открыл огонь ДШК, штурм был полностью провален – наша резко возросшая огневая мощь поставила точку на любых предпосылках к успеху контры.
– Я за ними! – воскликнул я, когда увидел, что контры, обстреливавшие отель своими способностями, начали уходить.
– Да забей, это слишком рискованно! – сказал на это Илья.
– Я просто прослежу, куда именно они пошли! – ответил я и побежал на выход.
Быстро спускаюсь на первый этаж и бегу по Большой Морской улице, по которой стелются многочисленные пятна свежей крови. Никто, кроме приспешников контр, оставить таких следов не мог, поэтому логично предположить, что я иду в верном направлении.
Пока остальные военные пытаются прийти в себя и наладить порядок, я займусь поиском пути отхода контр.
Один кровавый след, самый обильный, вдруг свернул к ближайшему подъезду. Хотя нет, это не подъезд, а настоящий парадный – с аркой, лепниной и дубовой двустворчатой дверью с бронзовыми ручками.
Оставлять за спиной недобитков – это плохой тон, поэтому я замедляю шаг и тихо подхожу к приоткрытой двери, под которой лежит порция свежей крови. Но больше всего демаскирует противника мерцающий в остеклении свет.
Беру автомат наизготовку и вхожу.
Кровь ведёт по полу в помещение консьержа, дверь тоже приоткрыта.
Врываюсь внутрь с автоматом наготове и сразу же даю короткую очередь в подсвеченного фонариком человека. Наповал положил.
Больше никого нет, значит, они каждый сам за себя – подонки остаются подонками.
Включаю свой фонарик и вижу, что бедолага, которому на вид лет двадцать, пытался перетянуть простреленную или посечённую осколками руку самодельным жгутом из лоскута ткани от матраса.
– Неправильно ты, Дядя Фёдор, жгут накладываешь… – проворчал я, склоняясь к пожиткам покойника.
Оружием этого бледного черноволосого паренька был АК74, старенький, с потрёпанным деревянным прикладом и поцарапанной ствольной коробкой. Такой ожидаешь увидеть в фильмах об Африке и детях-солдатах, но не у нас.
Одет он был в четырёхцветную цифру, совсем как мы, но у него не было
В нагрудном кармане кителя трупа обнаруживаю дой-пак [21] с дозатором, содержащий в себе сгущённое молоко.
21
Дой-пак – мягкая герметичная упаковка, представляющая собой пластиковый пакет с донышком. Изобретена Луи Дуайеном в 1963 году и название получила в честь создателя – DOYen PACKaging.
– А это прямо к месту, – улыбнулся я, скручивая крышку и начав всасывать сгущёнку.
Захотелось пить, но воды у покойника не было, а в рюкзак лезть было лень. Огляделся и увидел маленький холодильник, вероятно, принадлежавший ранее местному консьержу, как и старенький японский телевизор, стоящий на совдеповской тумбочке, изготовленной из морёной и лакированной ДСП.
Открываю холодильник и морщусь от резкого запаха, нанёсшего увесистую пощёчину моему обонянию. Быстро выхватываю из холодильника стеклянную бутылку, предположительно, с водой, после чего захлопываю дверцу.
Скручиваю металлическую крышечку и прикладываюсь к живительной влаге. Это оказалось нечто подслащённое, кажется, с лимонным вкусом. Отстраняю от себя бутылку и вижу, что это лимонад заводского производства, от фирмы, название которой мне ни о чём не говорит. Но это было неплохо.
Выпив лимонад до дна, отчуждаю у покойника бакелитовые магазины и боеприпасы в бумажных пачках.
– Мьерде, эти бесчестные мерзавцы имеют снабжение не хуже, чем мы! – возмущённо проговорил я, складывая боеприпасы в рюкзак.
Рации не было, зато обнаружился мобильник, Айфон Тринадцатый. Не похож этот парень на того, кто может позволить себе такую дорогую штуковину, стоящую три средние месячные зарплаты. Впрочем, он может происходить из зажиточной семьи, но я больше склоняюсь к версии, что это «трофей» из фирменного магазина.
Сажусь на корточки перед телом и разблокирую телефон с помощью мёртвого лица, которому пришлось открыть глаза.
Так-с, что у нас тут есть? В «Телеге» сотни сообщений, но самые свежие в одной группе, подписанной как «Отряд-Сокол» – оригинально, модно, молодёжно.
Администратор, некий «Буйный», пишет об отходе на исходные позиции, а также требует, чтобы командиры десятков доложились о потерях и не позволяли подчинённым разбредаться – это ещё не конец.
И тут на телефон пришло сообщение: «Самойлов, живой?»
Ничего отвечать не стал, поместив телефон обратно в карман трупа, и пошёл дальше по следу. Надо узнать об ублюдках как можно больше, а ещё взять кого-нибудь ценного, чтобы было, с кем поговорить…
Покидаю парадный выход и вновь выхожу на кровавый след. Метров через пятьдесят вижу тело, лежащее прямо посреди дороги.