Мрачный коридор

Март Михаил

— Вы знаете этого фермера?

— Нет. На полях у Ричардсонов работает много сезонных рабочих. Старых я помню, но всех запомнить невозможно. Их сотни, и каждый год новые.

— В котором часу вы подъехали к усадьбе?

— В восемь пятнадцать.

— Вас встретил Хоукс?

— Нет. Гилберт. Он проводил меня в гостиную первого этажа и пошел за Майком. Гилберт сказал, что хозяин прилег отдохнуть.

— Долго вы его ждали?

— Минут пятнадцать, не больше. Майк спустился вниз и извинился, что заставил себя ждать… Вы очень скрупулезно ведете дело, молодой

человек.

— Мне бы не хотелось беспокоить вас дважды.

— У меня складывается впечатление, что я вас где-то видел.

— Не исключено.

— Ну конечно! Вы же играли за «Синие стрелы»! Правый крайний?

— У вас хорошая память. Готов обсудить и это, но сейчас у нас мало времени.

— А вы щепетильны! Палец в рот не клади!

— Насколько мне известно, профессор, вы собирались играть в шахматы с Хоуксом. Сколько партий вы сыграли?

— Майк достойный противник. С ним интересно играть, он неординарно мыслит. Но в тог вечер ему не везло. Мы сыграли две партии, и обе он проиграл.

— У него было плохое настроение?

— Да. Из-за Лин. Голова его была забита чем угодно, но не шахматами. Наверняка он рассчитывал, что Лин не решится ехать одна.

— Сколько времени у вас занимает одна партия?

— Партия? Ах, вы о шахматах? Ну, как правило, не больше часа.

— Вы ужинали?

— Нет. Пара коктейлей за доской — и все.

— Вас обслуживал дворецкий?

— Нет. Майк его отпустил. Он сам прекрасно готовит коктейли. Я пил шерри, а Майк предпочитает джин с мартини.

— Итак, вы весь вечер провели за шахматной доской и аперитивом. Прислуга в это время отдыхала. Вы сыграли две партии, и обе проиграл хозяин дома. В котором часу вы уехали?

— Около полуночи.

— Кто вам открыл ворота?

— Майк.

— Вашу машину вы оставили за территорией?

— Обычно все так делают.

— Никого из прислуги вы не встретили по дороге к выездным воротам?

— Джозефа. Он сидел на скамейке у самых ворот. Обычное его место в ночные часы, когда Гилберт уходит спать. Джозеф в шутку себя называет «ночным портье». Так оно и есть.

— В течение вечера Хоуксу звонили?

— Да. Был один звонок, ровно в одиннадцать. Майк сорвался с места, будто ужаленный.

— Вы обратили внимание на часы?

— Нет, конечно. Но в гостиной очень звонкие напольные часы. Они играют вальс, а затем отбивают удары. Я помню, что в этот момент Майк разговаривал по телефону, и ему пришлось закрыть ладонью ухо, чтобы слышать, что ему говорят. Сам он ничего не говорил в трубку. Я не стал интересоваться звонком. Положив трубку, он вернулся к столу, и мы закончили партию, после чего я уехал.

— Картина нарисована четкая, с этим мне все ясно. Давайте поговорим теперь о Лин.

— О ней я могу говорить бесконечно, но у меня до сих пор не укладывается в голове, что она исчезла. Как могло такое случиться?

— Она была счастлива в браке?

— Несомненно. Это то, что называется — брак по любви.

— Вы давно связаны с этой семьей?

— Мы учились вместе с ее отцом. Мы были большими друзьями с молодости и до его смерти. Я чувствую

ответственность за его детей. Был бы я помоложе и покрепче, не сидел бы здесь, а действовал.

— Я вас понимаю, профессор. Вы работали с Рональдом Ричардсоном?

— К сожалению, нет! Судьба по-разному распорядилась нашими жизнями. Рональд был незаурядной личностью. Еще во время учебы в университете он выбрал направление психиатрии и неврологии, в то время как я увлекся кардиологией. Во многом мы были людьми разными, но это не мешало нашим отношениям. Рон женился на деньгах, а я остался холостяком. Он соорудил прекрасную больницу для малоимущих душевнобольных, а мне удалось открыть лишь частную практику, да и то с его помощью. Он написал десятки книг, которыми пользуются врачи всего мира, а я могу лишь заполнить историю болезни и выписать рецепты. Он умер в расцвете сил от сердечного приступа, а его друг, специалист по сердечным заболеваниям, не смог спасти его и попросту коптит небо. Я уже давно не приношу никакой пользы, кроме собственного сада.

— Профессор Ричардсон страдал сердечным заболеванием?

— Нет! Он был здоров как бык! Его сгубили чрезмерные перегрузки. Он растрачивал себя, словно у него в запасе было несколько жизней. Он сутками пропадал в больнице.

— Иногда люди погружаются в работу, если не очень привязаны к дому. Вы сказали, что Рональд Ричардсон женился на деньгах?

— С вами надо держать ухо востро! Что ж! Здесь нет никакого секрета. Жаклин была умной, тонкой женщиной, высокой морали и безукоризненного воспитания. Ее семья имеет корни в старой аристократической Англии. Дед Жаклин был одним из завоевателей Запада. Отец строил железные дороги, и на долю седьмой по счету дочери досталось наследство в несколько миллионов. К сожалению, она предоставила мужу распоряжаться капиталом. Результат оказался плачевным. Рон был гениальным ученым, но никудышным бизнесменом. Все наследство жены он вложил в больницу. Удивительно, что после его смерти дочерям остались средства.

— Больница не приносила доходов?

— То, что вы называете доходами, уходило на питание, медикаменты и оплату персонала. Строительство, лаборатории, оборудование — все за счет семьи, Ричардсон был фанатиком. Болезнь всей нашей страны — делать самое крупное, самое лучшее, самое-самое… Помпезность! Никому в мире не пришло в голову строить небоскребы и мосты в десять миль длиной. Рон не отличался от других. Если он начал строить больницу, то она должна была стать всемирным центром психиатрии.

— Но не стала?

— Пришли другие люди и превратили детище гения в одну из крупнейших тюрем Америки. Но я не хочу развивать эту мысль дальше.

— Жаклин Ричардсон принимала участие в делах мужа?

— Она спасала финансовое положение семьи как могла. Благодаря ее усилиям была выстроена ферма, обработана и засеяна земля. Это и посей день — единственный источник дохода. Больница прибыли не дает, она по-прежнему приносит убытки и существует на пожертвования меценатов, благотворительных обществ и на скудные подачки федеральных властей.