Мрак остаeтся
Шрифт:
В свою очередь, Мелия и Фолкен направились в Первый Круг города просить аудиенции у императора. Вряд ли они могли на нее надеяться — о чем, кстати, уже говорил Орсит, — но Мелия стояла на своем.
— Эфезиан нам не откажет, — уверяла она. — Ведь убит уже второй по счету бог. Неужели императору хочется войти в историю с запятнанным именем? Неужели он, как родоначальник династии, намерен попустительствовать хаосу в городе?
Стоило Мелии произнести эти слова, как все присутствующие устремили на нее удивленные взгляды. Мелия раскраснелась,
Фолкен нежно положил ей на плечо руку:
— Мелия, это уже девятнадцатый по счету император в этом городе, а не первый.
На какое-то мгновение Мелия словно окаменела, глядя перед собой невидящим взором. Затем нахмурилась и посмотрела на Фолкена.
— Прекрасно знаю, — огрызнулась она. — Ты что, считаешь меня полной дурой?
Не успели присутствующие даже раскрыть рта, как она величественно выплыла за дверь. Фолкен последовал за ней, но сначала успел тревожно покоситься на Пирит. С Мелией последнее время творилось что-то неладное. Что это значит? Почему она все чаще впадает в паутину прошлого?
А с тобой что, сестра? Почему ты все время думаешь о Коранте, о том, как ты когда-то танцевала для Гултаса?
Было душно, и на лбу у Лирит выступили бусинки пота. Даже ее летнее платье, сшитое в расчете на прохладное лето доминионов, казалось толстым и тяжелым в жарком климате Тарраса. Лирит позавидовала таррасским женщинам, облаченным в легкие, просторные, словно струящиеся одежды. В доминионах такие одежды наверняка бы вызвали осуждающие взгляды, но в Таррасе никто не обратил бы ни малейшего внимания.
Лирит даже не заметила, как дошла почти конца улицы Языков Огня. В горле у нее пересохло, и она надеялась, что ей навстречу попадется уличный торговец, у которого можно будет купить стакан воды со льдом. Но улица, по которой она шла, почему-то была пустынной, словно вымершей. Единственное, что бросалось здесь в глаза, — это мраморные колонны на обоих ее концах с задрапированными в черное капителями.
Лирит уже почти ступила за пределы улицы, когда, наполненный ароматами моря, сюда залетел порыв ветра, сорвав с колонны черную драпировку. Ее взору тотчас открылось то, что до этого было спрятано тканью, — каменная фигура в виде извивающихся языков огня, покрытая ослепительным слоем золота.
Ну конечно, какая же я клуша! Это ведь первая улица, на которой не видно людей! Следовало ожидать, что именно так и будет. Ведь здесь у них траур!
Порыв стих, и черная ткань снова опустилась на место, скрыв от глаз позолоченное изображение. Лирит тотчас позабыла про мучившую ее жажду и вернулась на улицу. Там располагались несколько десятков мастерских, но все они стояли темны и пусты. Лирит выбрала большую дверь в самой середине улицы — выкрашенную зеленой краской и украшенную золотым изображением руки — символом бога Ондо, решила Лирит. Она собралась с духом и постучала.
— Убирайся! — раздался из-за двери приглушенный
— Добрый день, — ответила Лирит, стараясь направлять голос в это отверстие. — Уделите мне минутку внимания, я бы хотела с вами поговорить.
Кто-то презрительно фыркнул:
— Ты пришла, чтобы убить нас и хитростью завладеть нашим золотом.
Лирит нахмурилась. Если обладатель голоса за дверью говорит от имени всех золотых дел мастеров, то эти самые мастера народ на редкость подозрительный. Но, с другой стороны, чему удивляться, если убили их бога? Волей-неволей станешь принимать меры предосторожности.
— Нет-нет, вовсе не за этим! — возразила Лирит. — Как я могу хитростью завладеть вашим золотом, если сначала я должна вас убить?
— Ну ладно, в таком случае…
Раздался щелчок замка, и дверь отворилась — но на тонюсенькую щелочку, в которую можно было разглядеть на редкость низкорослого, тощего и сморщенного старика в желтых одеждах.
— Спасибо. — Лирит кивнула.
— Одну минуту, девушка. — Над головой старика ветер взъерошил несколько тонких прядей. — Ты ведь сейчас не насмехалась надо мной? Или издевка в твоих словах мне только послышалась?
— У меня и в мыслях не было насмехаться над вами, — заверила она старика. — Наоборот, я пыталась убедить вас в моих самых добрых намерениях, вот и все. Я не желаю вам зла и пришла сюда безоружной. Видите? — И Лирит развела руки, показывая, что они пусты.
— Хм. Что ж, на вид ты худышка, да и одета как-то чудно. Выходит, ты попрошайка? Неужели ты и впрямь надеешься, что мы поделимся с тобой нашим золотом лишь потому, что и ваш бог тоже убит? Ничего ты у меня не получишь! Даже не рассчитывай!
— Так вам известно, что случилось с Гебом?
— Подумаешь, Геб! Разве сравнить его с нашим бесценным Ондо, которого больше нет в живых? — С этими словами старик провел перед глазами сморщенной рукой. — Его нет, значит, нет и золота для куполов Тарраса. Теперь они потускнеют навеки, как и наши сердца.
Грудь Лирит наполнилась сочувствием. Бедный старик — он потерял все, что было для него дорого. И как только она посмела поддразнить его? Лирит протянула руку, желая утешить несчастного.
Но старик резко оттолкнул протянутую к нему руку:
— Не смей прикасаться ко мне, девчонка! Одни только боги ведают, когда в последний раз ты мыла свои грязные руки! А может, и вообще никогда! Почему вы, нищие, никогда не просите подать вам кусок мыла? Нет, подавай вам золото, и ничего другого. Так что советую тебе сначала привести себя в порядок. Глядишь, кто-нибудь да и возьмет тебя к себе в услужение и научит честно зарабатывать кусок хлеба. Правда, сомневаюсь, чтобы у тебя были к этому таланты — с первого взгляда видно, что умишко-то у тебя куцый. Ладно, может, сгодишься у красильщиков мешать краску в чане. Особого ума на это не требуется. Знай себе орудуй мешалкой!