Мрак, сомкнись
Шрифт:
Была жара и парило так, что создавалось впечатление, будто быстро рассеивающийся туман выходит прямо из-под земли. Конечно, видели они и живых людей, хотя и не так много — некоторые были настолько ошеломлены, что безучастно смотрели на проезжающий мимо них автомобиль, но многие не отступили перед стихией. Объединившись в небольшие группы, они стойко противопоставляли твердость характера напору воды. Иногда мимо них проезжали люди в машинах или на лошадях, один раз небольшой самолет с громким сверлящим гулом пролетел над
Второй реакцией Барбары при виде ствола оружия было осознание того, что вот она, та злая минута, которой она опасалась, и слава богу, что в низко опущенной правой руке она сжимала сейчас револьвер 38-го калибра. Она надеялась, что в случае чего успеет поднять револьвер и выстрелить в окно.
Третья реакция при виде двустволки была оптимистической: Барбара заметила на стволе свежий след ржавчины и отметила про себя, что, если патроны мокрые, у нее есть преимущество и она сможет даже не стрелять, достаточно будет просто напугать нападавших… но все же она не позволила себе так быстро поверить в это.
Голос, ленивый и одновременно грозный, нес в себе что-то от жужжания слепня, который носится туда и обратно по заднему стеклу автомобиля.
— Контрольный пункт! Берем деньги за проезд. Что вы делали…
— Мы только поменяли колесо, — быстро вставила Барбара.
— … в Трилби? — закончил жужжащий голос.
«Итак, — думала девушка, — вот мы и узнали, как назывался этот ужасно разрушенный городок с завалами во многих местах на главной улице, по которой мы с трудом проехали двадцать минут назад».
Вслух она громко сказала:
— Мы едем из Палм-Бич и охотно заплатим за проезд.
Однако когда она потянулась левой рукой к сумке, лежащей у нее на коленях, две жилистые, сожженные солнцем руки быстро появились в окне — одна схватила сумку, другая подняла лицо девушки вверх, и Барбара увидела худое, небритое лицо с вытаращенными глазами. Она должна была овладеть собой, чтобы не выстрелить в лицо или не укусить эту руку. Однако через мгновение руки убрались, убирая сумку, и голос произнес:
— Старый пень, должно быть, миллионер из Палм-Бич. Сумка набита деньгами!
— Он очень болен, — сказала поспешно Барбара. — И сейчас без сознания. Мы хотим отвезти его в…
— А может быть, это богач с севера, который приехал на юг пошвырять деньгами, который платит черным столько же, сколько и белым, а когда Бог подвергает нас испытаниям, трусливо удирает. Предлагаю деньги отдать в фонд Победы, а себе взять этих двух черномазых — ночью будет, чем повеселиться. А ну, вы двое, вылезайте поживее! А не то я продырявлю этого мулата за рулем!
Мужчина ткнул стволом под ребра Бенджи.
«Теперь или никогда!» — подумала Барбара, но когда она стала вытаскивать револьвер, то почувствовала, что пальцы старого ККК сжимают ее руку с удивительной силой. Кеттеринг грозно откашлялся и громко сказал,
— Неужели какой-то глупый осел будет оспаривать цвет кожи моего сына Бенджи? Я думал, что имею дело с южанами, а не с бандой карманников.
Возле автомобиля послышался гневный шепот. Через мгновение оружие убрали, ККК, искривляя лицо, словно старый гриф, посмотрел на мужчин в комбинезонах, стоящих возле машины, и со значением пропел:
— Когда придет конец Черной Ночи?
Человек с жужжащим голосом медленно, словно кто-то вытягивал из него слова против воли, ответил:
— Когда рассветет Белая Победа.
— Аллилуйя! — твердо закончил старый ККК. — Прошу передать большой привет вашему Джиму. Бенджамин, поехали!
Машина сначала медленно, а потом все быстрее начала двигаться по шоссе. Эстер не переставая повторяла одно и то же: «Бенджи, внимание!» — дергая за плечо истерически хохочущего мулата. Наконец Бенджи немного успокоился и прохрипел:
— Наш старый в самый раз зовется ККК! — Он оглянулся. — Прошу прощения… папа!
— Он тебя не слышит, Бенджи, — сказала Эстер. — Он снова потерял сознание. Это было слишком для него.
— Я никогда не допускала, что он состоит в ку-клукс-клане, — с удивлением прошептала Елена.
— Благодари Бога, что это так, девушка, иначе нам было бы плохо, — со злостью сказала Эстер.
Глава 30
Когда рассвет, сначала зеленоватый, а потом банановый, стал в конце концов желтым, Рудольф принял команду над лагерем, разбитым у скалистого склона. Все, что он делал, казалось весьма загадочным и наверняка еще более раздражало бы, если бы не его сардоническая веселость. Прежде всего, он не захотел отвечать на вопросы, относящиеся к цели их путешествия, пока они не будут готовы отправиться в путь.
Он на одну треть уменьшил порции завтрака, меню которого принесли ему на утверждение Ида и Макхит, температурящему Ханксу он дал пенициллин, предварительно убедившись, что у больного нет к нему аллергии, а когда Хиксон предложил разбить здесь постоянный лагерь и переждать в нем смутное время, Брехт отрицательно покачал головой.
Они обыскали автомобили бандитов. В одном они обнаружили заряженный револьвер 32-го калибра, в другом нашлась черная шляпа, которую Брехт сразу же нахлобучил себе на голову, удовлетворенно заявив:
— Подходит.
Войтович запротестовал:
— Нет, Рудольф! Не надо надевать эту штуку, потому что она может принести нам несчастье!
Дылда тут же мрачно поддакнул:
— Я бы не хотел, чтобы эта шляпа садиста и убийцы пачкала голову нашего товарища!
— А я скорее предпочитаю шляпу убийцы, нежели солнечный удар, — со смехом ответил Рудольф.